Власть оружия - [7]

Мажуга прикинул: вон, сколько секретов у цеха пушкарей! Это один они из рук выпустили, а ящиков здесь до некроза много, и в них, конечно, всякое тайное упрятано. Он задержался, чтоб поглядеть на один из ящиков, но Самоха, как будто угадал мысли сыскаря и позвал:

— Игнаш, ты поменьше гляди, что ли? Тебе тут и бывать-то не полагается, я уж не говорю — пялиться.

Тут из узкого прохода между штабелей показался крепкий парняга в черной безрукавке и красной рубахе с закатанными по локоть рукавами. Потный чуб прилип ко лбу, пушкарь раскраснелся и шумно отхаркивался — видно, только что лазил на четвереньках, взмок от натуги. В этом подвале вентиляции не имелось, и воздух был затхлый, застоявшийся.

— Знакомься, Игнаш, — указал Самоха, — Это Птаха, дознаватель наш цеховой.

— Игнаш? — повторил дознаватель. — Ржавый, что ли? Слыхал я, слыхал немало. Ну, будем, чтоль, знакомы, Игнаш Мажуга? Меня Востряком кличут.

Ладонь у Птахи была крепкая и влажная. Говорил он вроде как искренне, но что-то в его манере показалось Игнашу недобрым, настороженно дознаватель пушкарский держался. Мажуга списал это на ревность — небось, обидно парню, что ему не доверяют, чужака призвали. Тем не менее, говорил Востряк спокойно и уважительно. Сразу повел показывать место, где стояли украденные ящики, там на полу остались прямоугольные пятна, свободные от черного налета, который тоненьким слоем покрывал подземелье.

— Вот тут оно и было, значит… — протянул Самоха, озираясь, будто надеялся углядеть пропажу здесь же, поблизости.

Мажуга не поленился, вытащил из кармана бечевку и замерил отпечатки, спросил, какой высоты были короба. Востряк терпеливо ответил, а потом заявил, обращаясь к управителю:

— Я так мыслю, что и сам бы управился. Кой-чего уже нащупал, если сложится удачно, нынче же воров возьму.

Самоха оглянулся на Мажугу, потом кивнул дознавателю:

— Раз Игнаш уже здесь, пусть поглядит, послушает. Сможет помочь — поможет, ну а как не потребуется его подмога, он мешать не станет. Показывай, чего нашел.

Птаха указал в узкий проход между ящиками — тот самый, из которого только что выбрался.

— Вон это место, там как раз и стояли ракеты.

— Погоди, — окликнул Мажуга, — Самоха, ты мне другое место казал.

— А, — Самоха оглянулся, махнул рукой. — То место, где установка была, мы ее поближе к дверям выставили, чтобы глядеть сподручней, ежели для дела что потребуется. А под стеной ракеты, заряды, то бишь, к установке. Их-то ворошить не нужно, к чему они? Вот и подвинули под стенку. Их тоже выкрали, некрозное семя.

Затем он, вслед за Харитоном и Востряком полез в узкий коридор. Мажуга тоже сунулся было поглядеть, но четверым там места не нашлось. Пришлось подождать в сторонке и глядеть поверх штабеля — так почти ничего не разберешь, но слышны были пояснения Птахи:

— Вот, гляди. И ты гляди, Самоха. Я первым делом прикинул: ящики под стеной, шевелили их туда, под стену же, эвона следы. Я — сразу давай стены стучать. И что ж, пусто за стеной, послушай!

Раздался глухой стук — Востряк легонько бил костяшками пальцев по стальной обшивке схрона. Потом звук стал более легким и звонким, здесь уже отзывался только металл, за ним была пустота.

— О! Чуете? Чуете?! — горячился цеховой дознаватель. — Другой же звук! Ну а теперь глядите сюда!

Мажуга привстал на носки и заглянул поверх штабеля. Что творится у пола, ему было не видать, но и главное разобрал: Птаха легко выколупал гвозди, которыми был прибит стальной лист, потом подцепил обшивку и оттащил в сторону, открылся лаз.

— Вот! — с торжеством объявил Птаха. — Туда и выволокли! И след остался! Теперь возьмем гадов, возьмем тепленькими, когда они вновь полезут. Ведь полезут же, потому что не знают, что мы пропажи хватились! Я этих тварей хорошо знаю, манеру их изучил крысиную, если чего ценное нашли, не отстанут, пока все до гвоздика не вынесут!

Самоха, кряхтя, задом полез из узкого прохода. Выбрался туда, где просторней, стал мять округлую поясницу. Следом вылез Харитон и торжествующий дознаватель. Теперь и Мажуга сунулся глядеть дыру. Доски обшивки были частью подпилены и выломаны, стальной лист крепился к ним гвоздями, которые сейчас только для виду в старые дыры засунули. Проем уводил в темноту, виднелся слежавшийся грунт, мелкие обломки бетона, ржавчина и угли — земля Харькова. Дуновение ветерка ощущалось, веяло изнутри в проход. Значит, там, на другом конце лаза, нет поблизости вентиляционных выводов. Это нужно понимать харьковскую ситуацию: кто побогаче, тот обосновывается поблизости от источника отфильтрованного воздуха, а беднота живет в духоте и копоти. На том конце лаза — нищий квартал. А то и вовсе заброшенная полость под землей. Лезть туда незачем, да никто из присутствующих и не сумеет пробраться в этакую дыру.

— А ты уверен, что воры снова залезут? — спросил за спиной Самоха.

— А чего ж им не полезть? Тут добра много. Они, вон, потащили что поближе, им с рук сошло, значит и снова сунутся. А мы их возьмем.

— А установка? Она ж не у дырки стояла? Ее-то почему взяли?

— А кто их разберет, мутафагово отродье… Может, потому что ящик был вскрыт? — нашелся Птаха. — Вот пымаю хоть одного, тогда спрошу.