Власть над водами пресными и солеными. Книга 2 - [59]
Нет, не верю я в пользу умственной энтропии[43]. В возможность счастья где попало и с кем попало, по факту обладания крестиками на фюзеляже. Не убеждает меня старушечья риторика. А то, что множество народу она таки убедит, и станет этот народ мыть мои кости и белье мое перетряхивать, обсуждая глупость мою до слюнотечения, до пароксизмов единогласия, до эйфории Несправедливо Обиженных Мам… так мне до лампочки. Лишь бы самой не угодить в ловушку их НЛПешной магии.
- Магия? Кто здесь думает о магии? – Мореход входит в окружающую действительность прямиком из сугроба, в полуметре от Хаськи, пристально изучающей зиму. Кошка совершает кабриоль[44], означающий крайнюю степень изумления. Хоть и говорят, что кошки могут видеть незримое, но не до такой же степени?.. Что-то непонятное сгущается в тоннелях между мной и верхним миром, между верхним миром и морем Ид, между морем Ид и мной. Мы образовываем странно стабильный треугольник, внутри которого, как на Бермудах, происходят удивительные вещи.
- Наконец-то! – всплескивает руками Мореход. – Наконец-то мы заметили очевидное! Утютюшеньки!
Очевидное. Это он про что? Про то, что старшее поколение самочинно овладело техниками нейролингвистического программирования и вовсю канифолит нам мозги или…
- Или. – В голосе Морехода звучит не просто удовлетворение – торжество! – Или то, что ткань верхнего мира уплотняется. Ты просекла, что весь год занималась ткачеством. Ура.
- Ты хочешь сказать… - я стараюсь не поддаваться на провокации и не впадать в глупые пререкания, мне нет дела до того, что он думает о моем уме, он сам – порождение моего ума! Или нет? - …ты хочешь сказать, я все эти месяцы планомерно ткала свой собственный мир? Как гобелен? Это что, значит, я – парка[45]?!
- Угу. Мойра. – Мореход кивает головой, точно собачка с ветрового стекла – кивает-кивает-кивает, все никак накиваться не может. – Или даже все три. Надо же не только прясть, но и мотать, и резать. Кто ж за тебя мотать будет? Мотать за тебя никто не собирается!
Кажется, он меня заклинает. Не в смысле «умоляет», а в смысле «налагает заклятье», как на демона, которого нужно любой ценой удержать под контролем. Что ж, если я способна создавать миры, то, очевидно, противоположное мне также доступно. Только оно, наверное, требует аналогичных затрат - дикого количества времени и кошмарного напряжения сил. Буквально на грани безумия. Я смотрю на Морехода и понимающе улыбаюсь. Сколько бы психиатров ни поджидало меня за углом со смирительными рубашками, а от таких подарков не отказываются.
- Сейчас, - говорю я ласковым тоном существа, заносящего палец над самым страшным кошмаром ядерной эпохи – над красной кнопкой, - ты расскажешь мне подробности. Не отвлекая меня суесловием и подначками. Просто изложишь все по порядку… И плевать, что там тебе как подсознанию полагается! – обрываю я Мореходову стандартную реплику о том, на что он, будучи монстром бессознательного, пойти ну никак не может. Ничего, переживет. Монстры тоже подчиняются демиургам. Мореход на глазах сникает. Похоже, ему не нравится эта идея насчет подчинения…
- Да ты уже все поняла, зачем тебе детали? – юлит он.
- Хочу! – безапелляционно отвечаю я. Никому ничего не объяснять – вот главное умение демиурга, его основной рабочий навык. Желание создателя миров – достаточный аргумент… для чего бы то ни было.
- В общем, - мямлит Мореход, - тебе потребовался мир, где бы ты делала то, чего не можешь делать здесь. Если бы ты стала делать это здесь, у тебя бы, скорее всего, появились альтернативные личности…
Ага. Диссоциативное расстройство идентичности[46] – плавали, знаем. Боже, сколько же я литературы перечитала, пытаясь определить, что мне еще грозит, не расщеплюсь ли я от чувства беспомощности перед окружающей вселенной на кучу усеченных индивидуев, корявых и безбашенных. Не стану ли ночных бабочек опекать и наркотой приторговывать в образе какой-нибудь Мамки Аськи, играть на скрипке в переходах в состоянии Крошки Асютки и бить интеллигенцию в подъездах от имени Васи-Руки-Молоты. Психиатры утверждали, что это не мой случай. Шизофреники – натуры цельные, нерасщепимые. Очередная кошмарная психиатрическая легенда развеялась и я перестала опасаться пробуждения в мужском бараке на зоне, с кружкой чифиря и чинариком, прилипшим к нижней губе (а как же иначе! Вася-Руки-Молоты не мог не занять приличествующее положение в обществе, даже ценой убийства!). И вот – пожалте! – все врет земная психиатрия. Я развалилась не на альтернативные личности, а на альтернативные миры. После чего решила оторваться не в местных подъездах, а во вселенских.
- Наверное, ты не сможешь мне объяснить, КАКИМ ОБРАЗОМ это у меня вышло? – вкрадчиво интересуюсь я. Мореход смотрит на меня с выражением «А сама-то как думаешь?» Сама-то я думаю: даже если бы он смог, я бы не смогла понять то, что он смог объяснить.
- Тогда скажи, каким образом это не вышло у других? – мне хочется услышать нечто утешительно-фантастическое. «Ты – избранная! Никто, кроме тебя, не в силах победить…» - а что победить-то? Какие-нибудь Силы Зла, Спящие В Священной Горе Уебуке… то есть Убаюке?
