Власть над властью - [36]

Этот анекдот хорошо иллюстрирует и вторую особен­ность людей, работающих в контакте с аппаратом. При ап­парате руководители атрофируются, они перестают пони­мать Дело, перестают понимать, зачем они нужны. На про­тяжении десятков лет их повседневная работа заключалась в передаче аппарату вопросов, поступающих к руководите­лю для решения и затем в утверждении этих решений сво­ей подписью. При аппарате руководитель — самый малоду­мающий субъект, ему фактически надо знать грамоту, чтобы просмотреть бумагу с вопросом, отметить в ней ключевые слова, по которым определится исполнитель, и адресовать ее этому исполнителю. Как это ни парадоксально, но при аппарате руководителю нужно уметь только читать и рас­писываться, хотя бы так, как Ельцин, — медленно, высунув от старательности кончик языка.

В отличие от стран Запада в СССР была еще одна управ­ленческая структура, в которой руководители физически не могли заниматься Делом — структура партийного управ­ления. Ей бы, КПСС, заняться своим Делом, идеологией, а ей это Дело дополнили другим — ответственностью за все в областях и районах, то есть ответственностью за работу промышленных предприятий, сельского хозяйства, медуч­реждений и прочего. Нельзя сказать, что партийные функ­ционеры уклонялись от этого, но как физически они могли управлять? Ведь управление — это разделение своего Дела между подчиненными, а между подчиненными обкомов Дело распределяли отраслевые министерства. В этом управлении обкомам не было места, вернее, оно было искусственным, без реальных прав в собственно Деле. Уже только поэтому система партийного управления превращалась в некий кон­трольный бюрократический аппарат, главной целью которо­го был отчет по модным показателям. Партийные и совет­ские руководители вообще не имели практики в управле­нии. Даже в тех Делах, где они могли бы попрактиковаться, бюрократическая боязнь ответственности требовала от Них устранения от Дела.

Такой пример. Наш город вырос за счет двух крупных и нескольких мелких предприятий. Все дома и учреждения в городе построили они, они же их и содержат. В связи с этим каждое предприятие имеет свой жилищно-коммуналь­ный отдел (ЖКО) со штатом ремонтно-эксплуатационных служб, то есть в городе одновременно дежурят 5—6 дис­петчеров ЖКО, спят 5—6 дежурных бригад сантехников. Между ЖКО непрерывно идут войны: каждый из них пы­тается снять с себя ответственность за обслуживание спор­ных улиц, дворов и прочего. Естественно возникал вопрос: зачем в городе численностью не более десятой части числен­ности одного района Москвы иметь столько организаций? Когда председателем горисполкома стал молодой еще функ­ционер, он начал быстро решать этот вопрос — готовить до­кументы по выделению всех ЖКО из состава предприятий и объединению их в единую городскую службу. Как только об этом узнали в горкоме, его тут же вызвали «на ковер» и задали несколько вопросов: «Ты что же это затеял? Сейчас, если в городе непорядок, что делают горком и горисполком? Звонят директорам предприятий и говорят, что они, суки­ны дети, не заботятся о гражданах города и их, мерзавцев, из партии поисключают. А если все ЖКО будут наши, кому мы будем звонить, кого пугать?»

Вообще-то, как работали секретари обкомов, очень хоро­шо описали журналисты в мемуарах Ельцина «Исповедь на заданную тему». Но они не описали механизма работы этих людей, не описали, что именно эти люди делают, не показа­ли их «творческого» процесса.

С описанием в литературе того, как творят, как оценива­ют обстановку, как принимают решения, как мучаются при этом партийные и государственные деятели, у нас плохо, так и хочется сказать, что «по причине наличия отсутствия». Действительно, у В.Карпова вы можете прочитать отличные описания того, как генерал Петров оценивал возможные ре­шения по эвакуации Одессы, а Александр Бек рассказал, что думал генерал Панфилов, когда малыми войсками пытался удерживать широкий фронт наступления немцев. У А. Бека вы также прочтете, как принимают решения конструкто­ры, министры. Довольно много литературы по творческому процессу директоров предприятий, инженеров, ученых. Во многих книгах советских писателей присутствуют и партий­но-государственные деятели. Если писатель достаточно ум­ный, то он показывает этих деятелей как болванов, которые способны только собрать совещание и принять на нем спра­ведливое решение, подсказанное «массами». А если и писа­тель дурак, то тогда можно прочесть, что секретарь райкома, обходя колхоз, спрашивает у тракториста, который не мо­жет завести трактор: «В чем дело?» И по-отечески советует: «А ты продуй свечи». Тракторист продувает свечи, и трак­тор заводится. Между прочим, на тракторах стоят дизель­ные двигатели и свечей на них нет, но если секретарь рай­кома приказал, то тогда, конечно, можно найти на тракторе не только свечи, но и серебряный канделябр к ним.

Многие люди испытывают трепет при виде государствен­ных учреждений: лимузины у входа, озабоченные чиновни­ки, допоздна горит свет в окнах. «Ишь ты, — умиляется обы­ватель. — Мучаются, думают над проблемами нашей жиз­ни!» Может, и мучаются, может, и думают, но только никак не над проблемами жизни народа. В этом нет необходимо­сти. В чем заключалась мыслительная работа секретаря об­кома, допустим, Ельцина, Горбачева и прочих? Утром к ним на стол ложились бумаги. Это были вопросы либо снизу, либо сверху. Тем не менее, подход ко всем один: взгляд на бумагу и определение, кому ее отправить (если референт еще не определил). После этого в левом верхнем углу (для это­го он оставляется чистым) резолюция: «т. Иванову. Для от­вета (Для решения. Для исполнения. Для контроля)». Вот и все. А, скажем, Иванов, второй секретарь обкома, ниже на­пишет «т. Петрову» а Петров, заведующий отделом, напи­шет «т. Сидорову», а Сидоров напишет письмо в Академию наук с просьбой найти научное решение. А потом таким же путем бумага возвращается через тех же людей, Ельцин ее подписывает, не читая, и его многомудрая работа над этим вопросом заканчивается.