Власть мертвых - [47]

– Примите соболезнования, – кивнул он. – Это большая потеря.

– Почти невосполнимая, – согласился Феликс.

– А как переговоры вел! Это же русская народная песня! – всплеснула руками Алена. – Только мучился очень. Знаешь, какая была его последняя фраза, перед концом? Нам врачиха рассказала. «В человеке живут только глисты».

– Соболезную, – повторил Георгий, ничуть не удивленный, что предсмертной фразой Маси стал еврейский анекдот.

– Володька близко к сердцу принимает, тоже слег, пришлось в Швейцарии обследовать, – вздохнула Алена. – Кровь плохая, сосуды, отеки… Было подозрение на диабет, но вроде обошлось. – Она сплюнула через плечо. – Нервничает сильно, много у нас проблем, что скрывать… Ты-то как, сиделец? Не подцепил там тубик или чего похуже?

– Со мной все в порядке, – заверил Георгий и взял из ее рук бутылку шампанского, чтобы разлить.

Лимузин оставили на причале и прошли до яхты в сопровождении шофера и охранника. Элегантного абриса судно, с фальшбортами, переходящими в открытые веранды, впечатляло роскошью отделки. Алена осталась в баре, а Феликс повел Георгия на экскурсию – показал стеклянный лифт, лестницу со светящимися ступенями из ониксового камня, столовую с мебелью из африканской вишни, верхнюю палубу с бассейном, жилые каюты. Каждая была обставлена в восточном вкусе. Георгию досталась «турецкая» – с ковровыми диванами и золотой мозаикой в ванной.

Через полчаса он смог сравнить свой «стандарт-класс» и роскошный «сьют» Володи. По рекомендации врачей тот отдыхал днем, только проснулся – еще лежал в постели на высоко взбитых подушках. Неживая упругость парафиновых щек, цинковая бледность лба подтверждали его нездоровье красноречивее любых анализов. У постели сидела медсестра с азиатскими чертами, сусиками над пухленькой верхней губой, на вид не старше шестнадцати лет. В тугие черные косы под медицинской шапочкой вплетены были банты, белые гольфы обрисовывали стройность голеней. Георгий подумал, что для полноты картины ей недостает красного галстука и повязки дежурной санитарки на рукаве.

– Рад тебя видеть. – Володя протянул свободную левую руку; с его правой девушка снимала манжету электронного тонометра. – Что тебе предложить? Кофе?

Георгий отказался.

– Врачи говорят, нет тонуса, потерял вкус к жизни, – пожаловался Владимир Львович, подставляя медсестре вторую руку, чтобы повторно закрепить прибор. – Думаю снова заняться научной работой, докторскую дописать. Не для статуса, сам. Я же тогда и тему утвердил. «Процессы горения в жидкостных ракетных двигателях»… Потом все это свалилось.

Георгий предпочел промолчать. Ковры, золоченые кресла, резьба отделки дверей, повторенная на спинках кровати, – в этой каюте любой должен был чувствовать себя лакеем у ложа короля, а эта роль никогда не была ему по душе. Володя истолковал молчание по-своему.

– Обижаешься? Ты рассчитывал, вероятно, на поддержку с нашей стороны в более открытой форме. Но есть обстоятельства непреодолимой силы… Впрочем, ты не все знаешь. Например, почему тебя не утопили окончательно.

«Не утопили, зато ошкурили, как полено», – подумал Георгий, но вслух сказал:

– Тебе не нужно оправдываться. Со мной все в порядке.

– Вижу, хорошо выглядишь, – заметил Володя. – Расскажи секрет, чем ты себя подогреваешь? Где волшебный эликсир? Я сдулся. Деньги не люблю, это Лариса… На удовольствия уже нет здоровья. Ходит ко мне местный священник, говорит: надо делать добро. А что есть добро? Неуловимо и относительно. Например, Махатма Ганди, святой человек, противник насилия, запрещал строить больницы. Считал, что продление жизни не угодно богам.

Медсестра осторожно вынула из-за ворота его пижамы градусник, аккуратно записала показания в блокнот. Георгий наконец разозлился.

– Я, очевидно, помешал твоим процедурам. Лучше я зайду, когда освободишься…

– Нет, останься, уже все, – возразил тот. – Еще минута, и я весь твой.

На что потребовалась эта минута, Георгий понял, когда медсестра распечатала пачку гигиенических салфеток и достала из-под кровати ночной горшок.

Поняв, что должен подчиниться обстоятельствам, Георгий отошел в другую часть каюты и уставился в иллюминатор. Море спокойно катило свои серо-зеленые волны, напоминая о краткосрочности любых человеческих начинаний. «В конце концов, если ему наплевать, мне тем более», – подумал Георгий, стараясь не слушать прерывистого журчания за спиной. В отражении пыльного стекла увидел, как девочка привычно вытирает промежность больного салфеткой.

Наконец, подхватив горшок, согнувшись в полупоклоне, она вышла из комнаты, и Георгий смог повернуться к кровати лицом.

– Давай похороним прошлое. Мы всегда тебе доверяли, а скоро будем одна семья. – Володя запахнул пижаму и неторопливо поднялся с постели. – Это открывает новые просторы, если можно так выразиться.

– Например?

Политик встал рядом, глядя в окно, заложив руки в карманы пижамных брюк.

– Хотим, чтобы ты присоединился к команде. Стимулы хорошие, и по деньгам пока есть возможность заработать. Транспорт, безопасность, квартира из резервного фонда, дом под Москвой… Ну и перспективы. Будет возможность расплатиться с теми, кто тебе остался должен.