Власть меча - [57]

– Неужели ты действительно так жила, мама? – спросил Шаса. – Как бушмены? Носила шкуры и ела коренья?

– И ты тоже, Шаса. Вернее, ты ничего не носил, как эти чумазые маленькие плутишки.

Он нахмурился, пытаясь вспомнить.

– Иногда мне снится темное место, вроде пещеры, и вода, от которой идет пар.

– Это термальный источник, где мы купались и где я нашла первый алмаз шахты Х’ани.

– Я хотел бы там побывать, мама.

– Это невозможно. – Он видел, что ее настроение изменилось. – Источник был в самом центре трубки Х’ани. Сейчас там главные разработки. Мы начали копать и уничтожили источник.

Они какое-то время ехали молча.

– Это было священное место людей сан, и все же они не пришли в негодование, когда мы… – Сантэн замялась, подбирая слово, и решительно закончила: – …когда мы осквернили его.

– Интересно почему. То есть я хочу сказать, что если какой-нибудь чужой народ превратил бы Вестминстерское аббатство в алмазную шахту?

– Когда-то давно я говорила об этом с Кви. Он сказал, что это место принадлежало не им, а духам, и что если бы духи не хотели, с этим местом ничего бы не случилось. Он сказал, что духи жили здесь очень давно и, может, им стало скучно и они переселились в другое жилище, как делают люди племени сан.

– Все равно не могу себе представить тебя одной из этих женщин. Кого угодно, только не тебя. На это никакого воображения не хватит.

– Было трудно, – негромко сказала Сантэн. – Так трудно, что невозможно описать, невозможно вообразить, но без этой закалки, без этой подготовки я бы не стала такой, какой стала. Понимаешь, Шаса, здесь, в пустыне, уже готовая сломаться, я дала клятву. Я поклялась, что я и мой сын больше никогда не будем нищими. Поклялась, что нам больше никогда не придется терпеть нужду.

– Но меня тогда с тобой не было…

– Вовсе нет, – покачала она головой. – Ты был. Я несла тебя в себе по берегу Скелетов, несла в жару через страну дюн, и ты был частью клятвы, когда я дала ее. Мы – порождение пустыни, дорогой, и выживаем и процветаем там, где другие терпят поражение и гибнут. Запомни это. Хорошенько запомни, милый Шаса.

* * *

На следующее утро они оставили слуг сворачивать лагерь и навьючивать лошадей, чтобы потом вернуться своим ходом, а сами с сожалением повернули в сторону шахты Х’ани. В полдень они отдохнули в тени большого дерева, положив под головы седла и глядя на деловитых маленьких ткачиков, которые добавляли новые ветки к общему гнезду величиной с растрепанный стог. Когда жара спала, поймали пасущихся лошадей, сели верхом и поехали вдоль подножия горы.

Неожиданно Шаса выпрямился в седле и, заслонив рукой глаза, посмотрел вверх.

– В чем дело, chеri?

Он узнал скалистое ущелье, куда приводила его Аннелиза.

– Тебя что-то тревожит, – настаивала Сантэн, и Шаса почувствовал неожиданное стремление отвести мать к ведьме горы. Он уже собирался заговорить, но вспомнил клятву и остановил себя на грани предательства.

– Ты не хочешь мне сказать?

Она наблюдала за борьбой, отражавшейся на его лице.

«Мама не в счет. Она меня любит. Это не то же самое, что рассказать чужому человеку», – оправдывался он перед своей совестью и выпалил, прежде чем совесть смогла его остановить:

– Там наверху скелет бушмена, мама. Хочешь, я покажу?

Сантэн побледнела под загаром и уставилась на него.

– Бушмен? – прошептала она. – Откуда ты знаешь, что это бушмен?

– Волосы на черепе, маленькие бушменские кудряшки, как у Кви и его клана.

– Как ты его нашел?

– Анна… – он замолчал и виновато покраснел.

– Тебе показала девушка, – помогла ему Сантэн.

– Да.

Он кивнул и повесил голову.

– Сможешь найти сам?

Румянец вернулся на щеки Сантэн; она казалась возбужденной и энергичной, когда наклонилась в седле и потянула его за рукав.

– Да, наверное… я отметил это место. – Шаса показал на утес. – Вон та расщелина в скале и утес в форме глаза.

– Покажи, Шаса, – приказала мать.

– Придется оставить лошадей здесь и подниматься пешком.

Подъем был трудным: жара в ущелье изнуряла, колючие ветки царапали.

– Это, должно быть, здесь. – Шаса поднялся на упавший камень, чтобы сориентироваться. – Может, чуть левее. Ищи груду камней возле мимозы. Там ветка закрывает вход в нишу.

– Давай разделимся и будем искать.

Они медленно поднимались по ущелью, двигаясь чуть поодаль друг от друга, чтобы захватить большую площадь, и перекликались свистом и криками, когда их разделяли кусты или камни.

Сантэн не ответила на свист Шасы. Он свистнул снова и, наклонив голову в ожидании ответа, почувствовал тревогу.

– Мама, где ты?

– Здесь!

Ее голос звучал слабо, искаженный болью или каким-то глубоким чувством, и он полез через камни к ней.

Она стояла на солнце, маленькая и одинокая, прижимая к груди шляпу. На щеках сверкала влага. Он думал, это пот, а потом заметил, что по лицу матери катятся слезы.

– Мама?

Он остановился у нее за спиной и понял, что она нашла склеп.

Она отвела ветвь, закрывавшую вход. Кружок стеклянных сосудов на месте, цветы увяли и выцвели.

– Аннелиза сказала, что это скелет ведьмы.

Шаса с суеверным страхом смотрел через плечо Сантэн на жалкую горку костей и маленький аккуратный череп на ее верху.

Сантэн покачала головой, не в силах говорить.