Власть без славы. Книга 1 - [74]

Бенджамен Леви-отец, так называемый Бен-старший, и Бенджамен Леви-сын — Бен-младшнй — ждали его в конторе своего мебельного магазина.

Джон Уэст через стол внимательно оглядел обоих. Бен-младший был маленький, толстый, кудрявый и смуглый, с круглой головой и покатыми плечами; дорогой костюм на нем, бог весть почему, казался грязным и помятым. Рядом сидел Бен-старший — совершенно лысый, иссохший, дряхлый, явно впавший в детство.

— Так по-вашему, — сказал Бен-младший, складывая на столе пухлые руки, — только потому, что Эпсом-клуб не может сегодня выложить кубок или призовые деньги, мы позволим вам устраивать скачки на моих ипподромах?

— На твоих ипподромах? — прохрипел Бен-старший голосом, исходившим откуда-то из самой глубины его костлявой груди. — Ты хочешь сказать, на моих ипподромах? Они пока что еще мои!

Бену-старшему было за восемьдесят, но он наотрез отказался передать бразды правления Бену-младшему или еще кому-нибудь из своих детей, — у него было четыре сына и дочь.

Бенджамен Леви-старший некогда прибыл из Англии и открыл в Мельбурне магазин подержанных вещей. За десять лет, хозяйничая в этой лавке, он нажил двадцать тысяч соверенов, а кроме того — покорную труженицу-жену и пятерых детей. Потом жена умерла, и Бен перенес всю свою сердечную привязанность на торговлю контрабандным табаком; на этом деле он приобрел еще тридцать тысяч соверенов и нескольких любовниц. В восьмидесятых годах, когда началась строительная горячка, Бен-старший занялся мебелью и первым в Виктории завел продажу в рассрочку. Он скоро поглотил большинство мелких мебельных фирм и фактически захватил монополию в этом деле. За восемь лет он стал миллионером, но в девяностых годах разразился кризис, и он потерял больше половины своего состояния.

Недавно Бен-старший женился на восемнадцатилетней ирландке из керрингбушских трущоб. Этот новый брак таил в себе грозную опасность для его детей. Старик осыпал молодую жену подарками, и его сыновья и дочь опасались, что он изменил завещание в ее пользу. И вот неделю назад они похитили старика отца и привезли его домой, где он согласился написать новое завещание и оставить жене только одну маленькую фабрику и небольшую сумму денег, при условии, что дети снова отпустят его к молодой супруге.

Теперь Бен-старший пытался при помощи слухового рожка уследить за ходом переговоров, которые вели Джон Уэст и Бен-младший.

Состязания пони пришли в упадок, доказывал Джон Уэст. Призы становятся с каждым годом ничтожнее, все дело прогнило сверху донизу. А вот он навел у себя полный порядок на скачках и намерен то же проделать с состязаниями пони. Он увеличит призы, покончит с жульничеством, заинтересует публику. Джон Уэст говорил так, как будто все уже решено и подписано: он берет себе три ипподрома. Он облагородит этот вид спорта, и притом все они разбогатеют — и он и семейство Леви.

— Не спешите так, мистер Уэст, — прервал его Бен-младший. Расчетливый, хитрый и цепкий, он предпочитал сам задавать тон во всякой сделке. — Нужно сперва кое о чем уговориться. Вы получите Эпсомский ипподром, если купите третью часть земли.

— Что ж, согласен, — сказал Уэст. «Уж не хочет ли он меня этим испугать?» — подумал он. — А как насчет двух других? У вас ведь есть еще один собственный ипподром, а третий вы арендуете у Ролстонского муниципалитета, верно?

— И об этом можно подумать. Но только учтите, что на них имеются арендные договоры с двумя… как бы это сказать… клубами.

— Стало быть, если я договорюсь со всеми тремя клубами, вы согласны передать мне ипподромы?

— Да, не возражаю. Еще один вопросик, мистер Уэст. Вы слыхали когда-нибудь о продаже в рассрочку? — При этих словах Бен-младший лукаво улыбнулся. — Это, знаете ли, величайший бизнес на свете, даже выгоднее тотализатора.

— Мой тотализатор — дело чистое и честное.

— Моя продажа в рассрочку — тоже. Тут ведь как получается? Покупает человек, к примеру, рояль. Дает несколько соверенов задатку, а остальное выплачивает понедельно. И сверх того мы взимаем десять процентов — по крайней мере покупатели так думают. Десять процентов в год со всей суммы — понимаете? Они платят десять процентов и с тех денег, которые уже выплачены. Хитро, правда? Так что ваш тотализатор — детская игрушка, мистер Уэст.

И он хихикнул, очень довольный.

Тут вмешался Бен-старший. Он на все лады вертел свой слуховой рожок, пытаясь не потерять нить разговора, и теперь сам обратился к Джону Уэсту.

— Вот видите, мистер Уэст, — сказал он пронзительным, скрипучим голосом, — Скаковой клуб нас обоих выставил за дверь пожизненно.

— Разве?

— Да, да, мистер Уэст. Не вы один умеете мошенничать на скачках. — Он засмеялся и с гордым видом помахал рожком. — Один раз я, то есть мы с Беном, привезли лошадь из Англии. Отличная была лошадь, известный фаворит. Переменили ей имя. Так эта лошадь сколько раз приходила первой, сколько призов взяла в Западном округе! А потом Скаковой клуб штата Виктория проведал, в чем дело, и пожизненно лишил нас прав. Вот комедия! Я пускал своих лошадок на бегах и на состязаниях пони в Элстернвике, но потом муниципалитет мне запретил. Люди жаловались, что много шуму и скандалов. Рози, моя дочка, мне и говорит: «Папа, довольно тебе заниматься бегами да скачками, мебелью торговать гораздо приличнее». Ну, я и сказал ей: «Хорошо, дочка, хорошо». Взял да и сдал в аренду все три ипподрома. Потому что Рози говорит, что это неприличное занятие — много шуму, знаете, и все ругаются…