Власть без славы. Книга 1 - [106]

Это замечание затронуло национальные чувства стоявшего в толпе рослого ирландца.

— Что верно, то верно, ребята! — крикнул он. — Уж лучше я буду воевать за свою старую Ирландию, если придется!

По толпе пробежал неодобрительный ропот. Солидный господин, позабыв о своем достоинстве, просто велел ирландцу «заткнуться». Воинственная дама заявила, что вся беда в том, что у нас нет всеобщей воинской повинности, а то бы всех лоботрясов заставили идти на войну.

Джон Уэст продолжал ораторствовать.

— …Австралия должна стать плечом к плечу с Англией. Если Англия будет разбита, все наше имущество и все наши близкие будут во власти немецких варваров! — с пафосом сказал он.

— Уж не стоит ли этот тип за всеобщую воинскую повинность? — поинтересовался первый оборванец, опять обращаясь не к Джону Уэсту, а к своему соседу.

— Сейчас спрошу. Эй, приятель, ты что — за воинскую повинность?

— Нет, — солгал Джон Уэст, — я убежден, что все порядочные люди в Австралии добровольно вступят в армию и поедут сражаться, как и я.

— Молодец, Джек! — крикнул кто-то из толпы, запрудившей уже всю мостовую и остановившей уличное движение.

Под одобрительные возгласы Джон Уэст прокричал:

— Я обращаюсь к первому из самых знаменитых австралийских спортсменов с призывом примкнуть к спортсменской тысяче и стать под боевые знамена!

Известный керрингбушский футболист, с которым договорились обо всем заранее, вышел вперед и вскочил на трибуну. Толпа сразу узнала его и приветствовала громкими криками, эхом отдававшимся вокруг. После того как Джон Уэст описал его футбольные подвиги и прирожденную храбрость, произошел неожиданный инцидент, усиливший драматический эффект этой сцены. На трибуну взобралась жена футболиста, порывисто обняла своего мужа и, всхлипывая, заголосила:

— Ох, милый! Вернись ко мне, вернись!

— Не бойся, дорогая! Война кончится прежде, чем я успею туда доехать, — успокоил ее муж. — Это просто славная прогулочка вокруг света.

Когда футболист вошел в здание ратуши, где ему предстояло пройти медицинский осмотр, один из скептиков крикнул вслед, что врачам не мешает обследовать его мозги.

Еще несколько добровольцев выступили вперед и поднялись на трибуну, и среди них был не кто иной, как Франт Алек собственной персоной, сильно обносившийся, но еще сохранивший приличный вид. С тех пор как закрыли клуб и тотализатор, ему упорно не везло. Он докатился до того, что стал «жучком» на ипподроме Джона Уэста; видимо, он считал, что это занятие дает ему право называться спортсменом.

Первый оборванец критически оглядел Алека.

— Этот облезлый франт до того отощал, что доктор, пожалуй, его не пропустит, как ты думаешь? — громко спросил он своего товарища.

— Черт его знает! Если бы на нем было еще немного побольше дырок, то из него вышла бы неплохая свистулька для военного оркестра. — Толпа громко захохотала.

Вызвалось еще около двадцати человек — футболисты, боксеры, тренеры и другие спортсмены. Успех митинга пришелся, видимо, очень не по душе двум оборванцам. Они стали вести себя еще более вызывающе.

— Тебе не случалось читать «Одинокого волка»? — обратился первый к своему товарищу.

— Нет. Мне-то нет, но я сейчас спрошу оратора. Ты читал «Одинокого волка», Уэст?

Джон Уэст побагровел, но ничего не ответил и снова стал усиленно вызывать добровольцев.

— Лучше записывайтесь, а то как бы он не бросил вам в окно бомбу, — посоветовал второй оборванец.

К великому смущению Уэста, два-три человека в толпе громко захохотали, видимо вспомнив эту старую историю.

Еще несколько спортсменов выступило вперед, и, пока они проходили в ратушу для медицинского осмотра, двое оборванцев затеяли между собой громкий разговор; при этом они так решительно протестовали против войны и высказывали такие политические суждения, какие вряд ли можно было услышать от случайных зевак. Было ясно, что они преследуют определенную цель.

— Как ты думаешь, будет введена всеобщая воинская повинность для отправки солдат за океан? — спросил первый.

— Рабочие на это нипочем не пойдут.

— А большинство, вроде меня, не согласится даже пойти и на обязательное военное обучение. Тюрьмы битком набиты людьми, которые сидят без всякого суда только за то, что отказались ехать в военные лагеря. Это повелось еще задолго до войны. Такой порядок ввело лейбористское правительство, и закон о мерах предосторожности во время войны — тоже, Смотри, как бы лейбористы не ввели у нас еще и всеобщую воинскую повинность. Только ИРМ[6] не допустит этого.

Упоминание об ИРМ часть толпы встретила гиканьем и насмешливым гоготом, а солидный господин осведомился, почему полиция терпит, чтобы разные бездельники шатались по городу и срывали военные мероприятия.

Воинственная дама презрительно фыркнула и угрожающе помахала зонтиком.

— Эти двое из ИРМ. Им Работать Мука — вот что значит их ИРМ!

Это заявление вызвало громкий хохот толпы; один из оборванцев не вытерпел, проворно взобрался на трибуну и объяснил, что ИРМ — это первые буквы названия их организации: «Индустриальные рабочие мира». Он призвал собравшихся не участвовать в войне, которая ведется из-за рынков. «Миллионеры вроде Уэста хотят заставить цвет нашей молодежи сражаться и умирать за них», — сказал оратор. Он сообщил, что в воскресенье на берегу Ярры состоится митинг, где члены организации ИРМ и социалистической партии расскажут правду о войне. Он призывал всех вступить в эту новую организацию, которая борется против введения всеобщей воинской повинности.