Владыки «Железного Дракона» - [51]

– Намекаешь, что лучше бы то страшилище разорвало на части еще и броненосец, вприкуску к фрегатам?

– Не говори ерунды, – оскорбился Скагги, – нам повезло, что у Хоргарра хватило ума на подобную хитрость, но куда благоразумнее было бы оставить хотя бы щепоть. Даже если мы решим вернуться в Барак-Зилфин и убедить кого-то отправиться вместо нас – подкрепить слова нам будет нечем. Нечего показать поручителям. Только история Грокмунда и наши претензии на долю выручки, – Скагги прищурился, направил палец на Брокрина, – претензии нищей команды, стоит добавить. Встречают по одежке. Средства также охотнее вкладывают в то, что внушает уважение и уверенность. И какое же по прибытии в порт создаст впечатление корабль с пустыми трюмами, разбитым флотом и знатной задолженностью перед человеками?

– У нас нет оборудования для перевозки золота из месторождения, – в сотый раз объяснил Брокрин, – в газообразном состоянии руда несоизмеримо опаснее очищенного слитка, что получил Хоргарр.

– Нет прибыли без риска, – сказал Скагги. Он вопросительно выгнул бровь и недоверчиво посмотрел на Брокрина. – Так боишься потерять корабль? У тебя все равно его отберут, клянусь костяной бородой Темного кузнеца. Какая разница, взорвется он при перевозке немыслимого богатства в Барак-Зилфин или пойдет на запчасти, чтобы покрыть твои долги? Которые, к слову, куда выше, чем стоит эта лоханка.

– Разница в том, – ответил Брокрин, кладя руку на стену и поглаживая ее, словно броненосец был живым, – что если такой объем золота взорвется, то корабль не только обратится в пыль, он еще заберет с собой всех до последнего. А на запчасти он отправится в одиночестве.

– Тебя-то он точно с собой прихватит, – предупредил Скагги, – твоей хорошей репутации придет конец. Ни один харадронец тебя даже слушать не станет.

Скагги нахмурился, поняв, что его слова на Брокрина не действуют.

– Капитан, на кону будущее каждого, кто сейчас на борту. Именно поэтому ты должен выдвинуть вопрос о дальнейших действиях на голосование.

Брокрин угрожающе сверкнул глазами:

– Это мой корабль, и я – его капитан. Я не допущу никаких голосований и не собираюсь больше обсуждать этот вопрос.

Скагги развернулся и покинул каюту с разъяренным шепотом. Слишком тихим, чтобы Брокрин мог разобрать слова.

– Значит, обсуждать мы больше не будем.

Орудуя иголкой с ниткой, Готрамм зашивал прорехи во внутренней куртке и штопал дыры от щупалец стихийного ужаса. Ему повезло самому остаться целым: все удары пришлись главным образом вскользь. Наплечник Турика уродовала знатная вмятина, скомканный элемент брони едва не пробил арканавту плечо. Одному каперу отсеченное щупальце сломало ногу, слепо молотя во все стороны в предсмертной агонии.

– С чем бы ты ни пришел, я на твои уловки не куплюсь, – произнес Готрамм, не отрывая взгляда от иглы.

Пока трюмы броненосца пустовали, команда обустраивала их под жилые помещения. Во время обратных путешествий «Железный дракон» перевозил в Барак-Зилфин товары, и дуардины обитали в более тесные условиях. Для харадронцев было не в диковинку и такое, когда экспедиция оказывалась настолько успешной, что экипаж спал прямо на палубах или койках, подвешенных по бокам корпуса. Готрамм как-то раз услышал историю о корабле «Золоченый орел»: судно обнаружило жилу Фатерфольда и отправилось в обратный пуль, перегруженное эфирным золотом настолько, что камбуз переместили на самодельную платформу на баке.

Трюм, в котором расположились Готрамм и арканавты, был самым крупным и находился в миделе корабля, сразу под эфирным мотором двиргателя. Размер трюма позволял поместить туда и эфирные двиргатели небесных стражей: иметь их под рукой было куда удобнее, чем плестись за ними аж до оружейной. Но причина, заставившая Готрамма выбрать этот трюм среди прочих, заключалась не в просторе, а в повышенной прочности отсека. Она достигалась за счет армированных шпангоутов, обеспечивавших двиргателю поддержку. Таким образом, здесь была самая прочная и надежная часть корабля. Случись «Железному дракону» потерпеть крушение, у находящихся в этом трюме окажутся наибольшие шансы на выживание. Готрамм помнил: Грокмунд отыскался именно в миделе «Бурекола». В плачевном состоянии, зато живой.

Вдобавок у Готрамма еще с самого начала путешествия, когда они только-только вышли из порта, были некоторые опасения. Все разговоры о проклятии Газула, о нависшем над Брокрином сглазе не могли не повлиять на решение Готрамма, пусть он сам этого и не осознавал. Он был готов ко встрече с катастрофой, какая-то часть его даже ожидала ее. И, несмотря на напускное спокойствие и безразличие дуардина, этой части было крайне любопытно, с каким же предложением явился к нему логистикатор.

Скагги оперся на шпангоут и, лениво подпинывая подвесную койку ногой, заставляя ее качаться туда-сюда, ответил:

– Не купишься – потеряешь еще больше. И не по моей вине. Это не я подчищаю твой кошелек, урезая долю до нуля. Я просто хочу помочь.

– Себе ты хочешь помочь, вот и все, – буркнул Турик.

Арканавт отнял кусок мяса, который прикладывал к плечу, и осмотрел место ушиба. Плечо приобрело пурпурный оттенок, что ничуть его не порадовало. Кроме дуардина со сломанной ногой, Турик был единственным, кто присутствовал при разговоре Готрамма и Скагги: на более приватную беседу капер не желал соглашаться.