Владыки Земли - [45]

— Навряд ли! Им до нас счас делов нет, они весне радуются, беснуются, ярятся-веселятся — зима прошла, жизнь продлилась! Так что смело иди, не боись.

К полуночи дождь перестал, задул теплый ветер с полудня, разогнал низкие серые облака, вызвездило, а над близким уже Обуром показался изогнутый месяц, желтый и тонкий, словно изглоданная реберная кость.

Лес наконец кончился. Путники вышли на опушку и затаились, присев, укрывшись в тени кустов и молоденьких листвениц — надо было оглядеться.

Перед ними лежала холмистая, кочковатая приречная равнина, на которой призрачно белели в темноте узкие языки нерастаявшего еще снега. Вдали серебрился в тусклом свете звезд лед на Обуре. Луне даже показалось, что он различает во мраке темные пятнышки камней на вершине холма, к которому им надлежало выйти перед рассветом.

— Ну что, пришли почти! — Шык скинул с плеч свой мешок, присел на сырой ствол поваленной лесины: — Думаю, до предрассветного времени отдохнуть можно, а то и покемарить в очередь. Да и закусить бы не помешало — цельный день на ногах.

— Дядько Шык, я счас, мигом, сготовлю, чего есть! — Руна скинула с плеч свой мешок, быстро рассупонила завязки, льдисто мелькнул в ее умелых руках нож, и окрест сразу запахло копченостью, травами, запахло едой, теплом и уютом.

— Не ладно так-то! — покрутил головой Птах, присаживаясь рядом с волхвом: — Такой дух далеко слыхать, кабы беды не накликать. Явятся к столу незваные гости, не отмахаемся потом.

— Отмахаемся! — заверил Птаха Зугур: — Еще не хватало — из-за погани всякой от жратвы отказываться!

На том и порешили. Поели, Зугур первым встал в дозор, а остальные притулились, кто где, и задремали. Луня с Руной, правда, все шептались, и Шык сквозь сон вздохнул — им бы сейчас не под лиственницей корявой на опушке сырой, а в избе натопленной на полатях широких, под шкурой медвежьей, ну да они сами выбрали, крепче любить будут, коли тяготы всякие вместе испытают…

* * *

Заря едва тронула зеленовато-розовым светом небо на восходе, а путники уже были на ногах. Проверяли в последний раз оружие, подтягивали ремни мешков и поняг, оправляли одежду — может статься, посля некогда будет. Потом сердечно попрощались с Птахом, даже Луня, что затаил в душе неприязнь к новому родичу (еще бы, чуть не отдал собственную племяшку за нелюбого!), и тот обнял Птаха и пожелал ему здравия и добра всякого, все ж честно Корчев сын сполнил все, и кормил, и поил, и путь указал, и в провод пошел. А что до Руны и Выйка… Видать, чужие мысли всегда темными будут — так решил Луня, и изгнал из памяти все плохое, что помнил про Птаха.

Попрощавшись с родовичами, Птах исчез в утреннем мраке, а Луня повел отряд знакомым путем через приречье к холму с тремя камнями на вершине. Дошли быстро, и как раз в назначенное Хорсом время. Яр уже осветил лучами своими восходный край неба, но лик его багряный еще не показался над земным окоемом, не выплыл из-за небокрая.

Меж холодных и темных камней остановились.

— Ну и где этот… Встречало? — спросил Зугур, озираясь, но тут откуда не возьмись, возник серой тенью ветерок, смерчик малый, или вихрик, завертелся вкруг путников, засвистал в жухлой траве, захолодил лица.

— Вот и он. — ответил Зугуру Шык, шагнув вперед. Серый ветерок скользнул к ногам волхва, засвистал громче, и все услышали шипящий, жутковатый голос:

— Приш-шли! Вы приш-шли! А врем-мя, врем-мя ух-ходит, торопитес-сь!

— Нам-то чего торопиться, это ж ты, Встречник, наши личины на камни должен набрасывать! — усмехнулся Шык, и добавил: — Вот уж кого не чаял на нашей стороне увидать!

— Ты с-стар, волх-хв? — прошипел Встречник.

— Ну, стар! — кивнул Шык.

— С-сед?

— Сед. — вновь подтвердил волхв.

— М-много з-знаеш-шь?

— Много, много! — теряя терпение, повысил голос старый род.

— Ч-чары х-хитроумные тебе подв-влас-сны?

— Да к чему ты клонишь, Встречник?

— К том-му, что ты, и с-старый, и с-седой, и м-мудрый, и много повидавш-ший, все одно дурень, и дурнем-м ос-стан-неш-шьс-ся! — довольно прошипел Встречник, и Луня с Руной невольно прыснули смехом в ладошки больно уж богово прозвание для Шыка не подходило.

А Встречник вновь заговорил:

— Коли с-сгините вы вс-се, л-люди, как ж-же я-я-то ж-жить с-см-могу? Один-н, один-неш-шенек! Некого будет н-на дорогах-с-скрес-стках-х в-вс-стречать, м-мороки н-наводить, пугать, дурить… Н-нет, н-не с-смогу я-я без-з вас-с… А теперь с-становитес-сь вы трое, к камням, я быс-стро…

Встречник прянул в сторону, вдруг резко вырос, и в его глубинах струящийся воздух обрел черты человечего лика, сумрачного и жуткого. Серые губы зашевелились, и полились шипящие звуки заклятия. Руна всплеснула руками в изумлении — воздух вдруг сгустился, тяжко потек, уродуя все вокруг, а когда Встречник умолк, и морок развеялся, на месте трех камней высились три человечьи фигуры, точь-в-точь Шык, Зугур и Луня. Они чуть дрожали, точно в маревой дымке, поводили руками, беззвучно разевали рты. Шагов с десяти — ни дать, ни взять, живые люди, стоят, говорят о чем-то.

— Да, похожи! — усехнулся волхв, отходя в сторону, потом поклонился Встречнику: — Благи дарю тебе, боже, прости за недоверие мое! Сильно помог ты нам…