— Слушай, тетенька, а где тот мужик — ну, помнишь? — с попугаем тут все торчал.
Торговка оказалась словоохотливой:
— Это какой же с попугаем? Желток, што ль? Дома сидит, небось, где ж ему быть. А на што он тебе?
— Попугая хочу купить, — нетерпеливо ответил Сметлив. — Где он живет, скажи!
Но тетка не отпустила его прежде, чем поведала, заходясь от смеха, что попугая этого продал дураку Желтку моряк-эльмаран за сумасшедшие деньги — сказал, слышь, будто он будущее предсказывает. Пока Желток понял, что его обманули, корабля того уже — ищи-свищи! А Желток поклялся, что вернет свои деньги назад. Вот и торчал на ярмарке чуть не месяц, думал — еще дурак найдется. Только недавно ходить перестал. А живет он…
Выяснив все что нужно, Сметлив отправился на Потрошку — район городской бедноты. Там он довольно долго плутал среди узких кривых улиц, завалившихся плетней и просторных, как озера, луж, пока нашел наконец требуемый дом. Хозяин встретил его хмуро:
— Ну, я Желток. Чего надо?
— Попугая хочу купить.
Желток сжал мосластые кулаки:
— Издеваешься, хвост собачий?
— Нет, я серьезно.
— Хм… — Желток поскреб в затылке. — А цену знаешь?
— Знаю. Она меня устраивает. Попугай-то — жив?
— Жив, жив… Что ему станет? Прям сейчас заберешь?
— Сейчас у меня денег с собой нет.
— Ну вот, как будут — так и приходи, — и злой Желток с треском захлопнул дверь у Сметлива перед носом.
Опять все уперлось в деньги. Но случай был такой, что стоило плюнуть на все. Пятьдесят монет он занял у Учителя — ничего ему не объясняя. Еще семьдесят одолжил у Грымзы Молотка. Последние тридцать отнял у Верена, успевшего продать пару сетей. Верен возмущался, что нечем будет платить за комнату, но Сметлив не слушал. А когда он явился со своей покупкой, Верен вообще вышел из себя. Он спросил сухо и коротко:
— Ты что, сдурел?
— Сдур-рел? — подхватил попугай с довольным видом.
Сметлив молча сел за стол с попугаем на плече, взял кусочек сахара на ладонь и подставил ему. Тот принялся долбить сахар клювом, удовлетворенно мурлыкая:
— Сахар-рок, сахар-рок…
— На кой Смут он тебе пригодился? — не унимался Верен.
— Пр-ригодился! — торжествующе заорал попугай.
— Пригодился, — рассеянно подтвердил Сметлив. Он думал о том, что завтра надо выходить, а Верена брать не стоит — одному не опаснее, чем вдвоем. Смел ведь говорил, что двоих Ботало тоже забалтывает. Да и незачем Верену рисковать…
— Объясни наконец, что ты придумал? — Верен уже почувствовал, что все это неспроста.
— Пр-ридумал, пр-ридумал, — деловито заметил попугай, приканчивая сахар.
— Да нет, ничего, — так же рассеянно ответил Сметлив. И вспомнил вдруг: — Чуть не забыл. Смел записку мне отдал — ну, ту, для Черного норика, — полез в карман. — Ты забери ее, если…
— Что — «если»? — Верен уже не на шутку встревожился. — Долго ты мне будешь голову морочить?
— Нет, недолго, — спокойно ответил Сметлив.
Хозяин постоялого двора в Прогалине, одинокий занюханный мужичок, долго уговаривал Сметлива продать ему попугая. «Хоть с ним поговорить…» — жаловался он, и отвел гостю лучшую комнату, и угощал старательно. Да, по правде, других постояльцев и не было. Но Сметлив был непреклонен.
Утром, когда он собрался уходить, хозяин всполошился, сообразив наконец, куда тот собирается:
— Да ты что, рехнулся? Там же Ботало!
— Вот и хорошо, что Ботало, — Сметлив рассчитался за все и добавил хозяину в утешение: — Если вернусь — просто так отдам тебе попугая, будешь его в серебряной клетке держать.
Хозяин, глядя на него, как на покойника, мелко потряс головой и утер пальцем уголок глаза.
Миновав поселок, Сметлив пошел по дороге через болота — по мосткам, по гатям, и жалобно глазели на него кусты-глазастики.
— Ничего, — сказал он им, — скоро или я с вами буду, или вы со мной.
Сметлив шел, пристально глядя по сторонам и стараясь представить, как появится Ботало. Тут ему повезло: уловив боковым зрением движение впереди-слева, он остановился, всмотрелся. Ботало всплыло из жижи верхом на пузыре болотного газа, который тут же и лопнул, но оно, соскользнув с пузыря, уже шагало к дороге, и ни частичка грязи к нему не липла. Попугай сидел смирно, Сметлив решил не двигаться, и пока Ботало шло к нему навстречу, хорошо его разглядел: и пятнистый балахон со стоячим воротничком, и тряпочку с хитрым узлом на шее, и плетеные из коры башмаки. Морда у Ботала была плоская, бородавчатая, с толстыми щеками и безгубым ртом. На круглой голове — прилизанные светлые волосики. Оно шло, ничуть не удивляясь, что жертва не кричит и пытается бежать. А как подошло — вцепилось в Сметлива белыми зрачками, и почувствовал он, что цепенеет, и последняя мысль была — что вот и все, теперь одна надежда — на попугая. Он смутно ощущал еще, как тот топчется на плече, разглядывая Ботало.
А оно завело свою песню:
— Куда ты хшш…хшш существо торопишься. Всю жизнь…
— Тор-ропишься, — деловито вставил попугай.
— …торопишься. Но если жизнь есть движе хшш…хшш ние, то всякое движение стремится…
— Стр-ремится, — удовлетворенно подтвердил попугай и старательно воспроизвел: — Движе хшш…хшш ние.
Тут Ботало бросило на него недовольный взгляд, но не стало отвлекаться:
