Все притихли. Велико было уважение к Скалобиту. Он редко вмешивался в чужие дела, но если вмешивался — значит, имелась на то причина. Только Горлохват попытался возразить:
— Да брось ты, Скалобит! Какое дело? Сколько людей она погубила! Мало? Хочешь, чтоб побольше?
— А больше не будет, — Скалобит говорил так уверенно, что даже Горлохват не осмелился перебить. — Это во-первых. Во-вторых, не она людей погубила, а колдовство. На ее совести один Тропотоп, да и тот… В общем, от случая это зависело. А в-третьих… Ты, Горлохват, лучше б спасибо ему сказал, — Скалобит кивнул головой на домик, где держал оборону Смел.
— Это за что же? — огрызнулся содержатель постоялого двора, понявший уже, что посчитаться с обидчиком не удастся.
— А за то… Нет больше Невесты. Нет больше страха на нашей дороге. — Скалобит усмехнулся. — Может, теперь у тебя посетителей станет побольше, богатым будешь…
Горлохват постоял, насупившись, развернулся круто и ушел. За ним разбредаться стала и вся дружина. А Сметлив подошел к двери:
— Эй, Смел! Это мы, открывай!
В доме послышался приглушенный шум и возня, но дверь не открылась. Сметлив потерял терпение:
— Открывай же, ну!
— Да постой, шкаф не могу отодвинуть… — послышался голос Смела. А когда наконец дверь, почти сорванная с петель, распахнулась, вздохнул: — Уф… Как я его сюда притащил? Сдуреть можно…
Вот так и закончилась грустная история про Невесту Генерала Гора. Смел, само собой, ходил счастливый и гордый, а девицу друзьям представил так:
— Вот кого я там нашел. Хо! — и обнимал ее при этом одной рукою за плечи, предлагая оценить находку. Девица уже бледно улыбалась, приходя в себя после всего пережитого за столь короткое время, и невозможно было представить, что она и есть то страшилище, тот ходячий ужас, которым пугали в Овчинке детей.
А когда Сметлив спросил, как же ее зовут, Смел неожиданно для себя ответил:
— Нежица. — И повторил еще раз, чтобы вслушаться самому: — Нежица. Да, так ее зовут.
Девица от удивления захлопала небесными глазами, но Смел не позволил ей возразить — заорал во все горло: «А пожрать мне сегодня дадут, наконец, или нет?!» Так это имя — Нежица — и осталось у нее на всю жизнь. Под этим именем и узнали ее потом, когда стряслась Великая война, все пореченцы.
Верен притащил из лавки кучу съестного, вина — и пошел у них пир, и продолжался до ночи. Пили за Смела, за старого Скалобита, за новую жизнь Нежицы и за всех вместе. Потрескивал в печке огонь, ни следа не осталось от пыли на столе и скамьях, только в окна с разбитыми стеклами дуло. Нежица, робко улыбаясь, сидела у краешка стола, торопливо вставая всякий раз, чтобы поменять посуду и долить в кружки. А когда старый Скалобит отправился домой, когда проводили в другую комнату задремавшую сидя Нежицу, стал им рассказывать Смел, как все вышло — как догадался он, кто такая Невеста, как понял, что должен идти один и каково пришлось ему в в дороге. Верен покряхтел и спросил коротко: «А откуда ты знаешь, что она не того моряка?» Смел пожал плечами. Помолчали немного, а потом случился у них трудный и важный разговор.
Начал его невзначай Сметлив. Он сказал:
— А где кольцо-то? Показал бы хоть…
Смел вытащил из кармана кольцо с хрусталем, положил на стол. Сметлив повертел его в руках, хмыкнул, передал Верену. А сам продолжил:
— Ну, а с нею теперь что делать?
— Ай… — видно, этот вопрос заботил Смела и самого. — Пока не знаю. Думаю, думаю — ничего не могу придумать.
Сметлив молчал, уткнувшись в кружку с вином, а Верен сосредоточенно разглядывал кольцо. Не дождавшись помощи от товарищей, Смел неуверенно заговорил:
— Нельзя же ее здесь одну оставить…
Сметлив поднял голову:
— Значит, с собой забирать надо.
— Куда? — вскинулся Смел. — В Рыбаки? Да я же там… — помолчал. — В городе мы никому не нужны, а здесь хоть домик есть для начала, — он оглядел комнату, в которой они сидели.
— Это надо так понимать, что ты остаешься, — утвердительно сказал Сметлив, и внимательно посмотрел на Смела.
— Ну, не то, что остаюсь, а другого выхода нет… — пожал плечами Смел. И взмолился: — Да поймите вы, она девчонка совсем — на кой Смут ей старик нужен? Не-ет, — устало помотал он головой. — Мне дороги в Рыбаки нету.
— Погоди, — рассудительно заговорил Сметлив. — А кто тебе сказал, что на обратном пути мы станем стареть? По-моему, это совсем не обязательно. По крайней мере, можно попробовать…
Смел задумался, а потом прошептал:
— Боюсь… и пробовать не хочу. Не могу.
Верен все так же молчал, разглядывая кольцо. Сметлив глянул на него раздраженно и пробурчал:
— А мы, значит, не боимся… — И, не зная, на ком бы еще сорвать раздражение, вдруг вспомнил: — А где этот Управитель писклявый? Загнал нас сюда, не угодно ли, не объяснил ни Смута — сиди теперь гадай!
Тут Верен спокойно и ровно сказал, пряча кольцо в карман:
— Я возвращаюсь назад.
Сметлив покусал губу, согласился:
— Ясное дело. Я тоже. А ты… — но ничего не нашел сказать Смелу, только махнул рукой.
Через два дня на высокий холм, отгораживающий Овчинку от равнины, поднялись четверо. Верен был невозмутим, Сметлив хмур, Смел подавлен. Нежица, которой все уже стало известно об их похождении, глядела на уходящих с тревогой и болью.
