Владыка ночи - [68]

Ветер бросил пепел Азрарна в рот Ненависти.

Ненависть не могла вынести этого. Вскормленная людьми, она теперь должна была проглотить любовь. Ненависть подавилась и задохнулась любовью. Любовью Азрарна, самой злобной из всех. Любовью его к земле, о которой забыли даже боги. Произошел яркий взрыв, и прогремел гром. Любовь демона к земле уничтожила земную Ненависть, так же как солнце уничтожило самого Азрарна.

Ненависть была уничтожена, но погиб и демон. Вслед за их смертью могла последовать лишь эпоха полной Невинности.

Лик земли сильно изменился. На месте прежних континентов плескались воды морей и океанов, горы рассыпались или стали еще выше, леса выгорели. Но где-то устремились в небо ряды новых деревьев, проросших из случайных семян. Человечество выжило благодаря вмешательству Азрарна. Теперь люди удивленно оглядывались вокруг. Без большой Ненависти маленькие ненависти, оставшиеся в людях, сжались, и пройдет еще немало веков, пока они вновь вырастут до своих прежних, грязных, естественных размеров. Но в те дни все люди стали братьями. Они обнимались, рычали и вели друг друга из разрушенного прошлого в светлое будущее. Люди строили алтари и в тиши благословляли богов, которые снова не заметили этого. Не прошло и трехсот лет, и имя Азрарна позабылось, как забывается ночь после наступления дня.

Наступила, без сомнения, сказочная пора. Короли справедливо управляли подданными, воры и убийцы почти не встречались. Шрамы быстро заживали. Земля купалась в цветах и плодах, высокие деревья укрыли плечи холмов, и даже горное пламя задремало в высоких голубых башнях. Говорят, что тигры ходили за молодыми девушками, будто собаки, и никогда их не трогали, единороги с золотыми рогами устраивали потешные битвы при свете ясного дня, каждый сороковой плод апельсинового дерева был с сюрпризом, а коты научились очаровательно петь.

Только Драхим Ванашта погрузился в траур. Дрины расселись у своих холодных горнов среди заброшенных ржавеющих груд металла. Они стонали и хныкали, и их слезы стекали в черное озеро, на берегах которого стояли их кузницы. Эшвы плакали, и гладкие змейки, свернувшись кольцами в их длинных локонах, тоже роняли свои слезки. Но только ваздру поносили и проклинали человечество. Хотя ваздру с трудом могли плакать, из их глаз все же текла вода. Они надели траурные одежды желтого цвета, потому что солнце убило их любимого короля, они рвали на себе волосы и обжигали свои тела желтовато-зелеными бичами.

— Человечество оскорбило Азрарна! — кричали княгини ваздру. — Давайте выйдем на поверхность земли и заставим людей сгореть со стыда.

И вот однажды ночью ваздру посетили обновленную землю. Они, словно призраки, прошли по берегам морей, протиснулись сквозь высокие колосья злаков и пришли по дорогам в города. Свет ламп бросал отблеск на их одежды и прекрасные, обезумевшие от горя лица. Проходя мимо жилищ людей, демоны ударяли по струнам музыкальных инструментов, бренчали систрами и громко провозглашали: «Азрарн мертв! Азрарн мертв!» Они бросали перед собой черные цветы и скреблись шиповником из черного железа в двери домов.

При их приближении собаки начинали выть, а соловьи замолкали.

— О ком они говорят? — удивлялись люди. — Кто такой этот Азрарн? Но он, должно быть, великий король, раз по нему так скорбят. — И люди с почтением кланялись ваздру и предлагали им вино и деньги, не зная, что перед ними демоны. Но у ваздру не осталось злобы на людей после смерти Азрарна, и они ушли, плача в темноте.

Однажды ночью на землю незаметно пробралась одна женщина эшва. Это была Жазэв, которую Азрарн вылил из кувшина, чтобы развлечь Дрезэма. Примулы больше не росли в ее волосах, в них снова притаились серебряные змейки. Она не плакала, поскольку постоянно думала о странных пейзажах, находящихся не то в мире, не то за его пределами — там, где деревья с сине-пурпурными цветами росли на бесплодных горных вершинах.

Жазэв искала такое место несколько лет. Она ходила к четырем концам земли, но вернулась, ничего не найдя. Наконец она заметила дорогу, ведущую в странном направлении. Эшва направилась туда, где умерла Ненависть, — но теперь уже ей не пришлось пробираться через горы, потому что они рассыпались, а сожженный некогда лес теперь зеленел. Поднявшаяся луна освещала ужасный шрам на небе, когда-то зиявшую, а теперь затянувшуюся рану в том месте, где рот Ненависти был вырван из неба. Под шрамом стояло дерево, такое же, как в мечтах Жазэв. Правда, теперь его цветы утратили нежный оттенок и серели, словно пепел.

Жазэв подбежала к дереву. Она поцеловала его стройный ствол и руками стала разгребать камни у его корней, пытаясь освободить их. От этого ее руки начали кровоточить, кровь капала на корни дерева, возвращая их к жизни. Наконец Жазэв освободила корни и взвалила деревце, оказавшееся очень легким, себе на спину. Она понесла его к плодородной земле. По пути ей пришлось сесть передохнуть, и дерево тут же запустило свои корни в плодородную почву. Жазэв огляделась и поняла, что они забрели в густой древний лес, переживший эпоху Ненависти. Ветви деревьев так плотно перевивались между собой, что под ними было темно, как ночью. К тому же стволы вековых деревьев теснились вокруг, будто стражи. Поэтому ни один луч солнца не проникал сюда даже в полдень. Увидев это, Жазэв сонно улыбнулась и ласково провела рукой по серой коре своего дерева.