Владыка ночи - [23]

Казир проснулся, когда заря уже окрасила небо в багровые тона. Он почувствовал лучи солнца на своем лице, будто прикосновение теплой руки.

Деревенские жители оставили ему немного хлеба и кувшин с молоком. Казир опустошил кувшин — то ли выпил, то ли вылил молоко на землю. Он пошел к краю ручья, находя, как всегда, дорогу посохом. Там он наполнил кувшин и, вернувшись к могиле, вылил воду, как обычно поливают цветы. Затем сел рядом и начал петь первую из своих песен для Феразин, лежащей под землей.

— Этот слепец заболел, — решили люди. — Горе лишило его разума. Он не хочет уходить от могилы. Несчастный приносит воду каждое утро, а если жарко, то дважды. Он уже протоптал тропинку к ручью. Все время ходя туда и обратно. Он даже построил себе шалаш из глины и листьев. А на заре и в полночь он поет умершей песни.

Но люди помнили магическую силу его песен, заставившую их однажды горевать о судьбе неведомой им красавицы. У одного из сельчан была маленькая дочь. Однажды она заболела и перестала есть. Тогда отец пошел к Казиру и упросил его развлечь больную девочку историей, рассказанной в песне. Казир согласился. От песни Казира ребенок засмеялся, а через час выздоровел.

После этого случая слепого часто просили о помощи. Возможно, он и сошел с ума, но это не мешало ему быть поэтом и целителем. Поэтому его очень полюбили и время от времени приносили ему подарки. Но Казиру ничего не было нужно, кроме скромной пищи и возможности поклониться могиле Феразин.

Прошло несколько месяцев. Однажды пастух, прогоняя в полдень мимо шалаша стадо овец, окликнул Казира:

— На том месте, где покоится твоя жена, что-то растет.

Казир вышел из своей хижины и осторожно прикоснулся к ростку.

— Феразин, счастье мое, солнце моего невидимого мира…

Вскоре жители деревни заговорили о чуде:

— Из могилы растет молодое деревце. У этого дерева серебряные листочки, и, похоже, должны быть цветы. Но пока на нем нет ни одного цветка.

Прошло еще несколько месяцев. Дули ветры, то теплые, то холодные, они качали листья дерева, на котором не было цветов, и играли светлыми волосами поэта, поющего под ним. Год разматывался, словно клубок, наконец закончился и занял свое место в цепочке столетий в толстом сундуке Времени.

В эту ночь поэт не принес воды к дереву. Он плакал, его слезы падали и питали корни дерева вместо воды. Как и его песни.

Но в полночь что-то изменилось. Трудно сказать, что именно, но слепой почувствовал это, как рыбы чувствуют прилив. Казир коснулся дерева и ощутил, что внутри коры бьется и извивается его мечта.

— Подари мне цветок, — прошептал Казир дереву. — Только один цветок.

Он не видел цветка, но знал, что в стволе набухает что-то серебряное, в нем пряталась фиолетовая чаша, которая разворачивалась, лепесток за лепестком…

Феразин очутилась в туманной белизне. Это было обиталище призраков, порог между жизнью и смертью. Здесь находились разные души — и еще не сформировавшиеся, ожидающие своего рождения, и охваченные страхом и гневом, вспыхивающие, словно серые огни, и рвущиеся на свободу.

Феразин спокойно стояла в плавающем тумане и звала Казира. Но никто не отвечал ей, его рука не поймала ее руку, его голос, похожий на солнечный свет, не разогнал тьму. Вокруг нее, будто летучие мыши, парили тени.

— Казир, Казир, — плакала Феразин, но в ответ слышала только голоса летучих мышей.

— Вперед, вперед, — шептали они. — Следуй за нами в это великое и ужасное путешествие!

А другие темные души — порождения больных тел или жестоких деяний, шипели:

— Идем, идем, ты не должна задерживаться здесь. Ведь ты находишься на Пороге. Здесь ты забудешь все — кем была и кем могла быть. Здесь твои мысли умрут вслед за твоим сознанием. Забудь все, забудь. Никто тебя не помнит. Идем.

Но Феразин продолжала бродить в тумане, умоляя Казира найти ее.

Хотя на Пороге не существует времени, оно каким-то образом шло.

Феразин так и не взлетела вверх с другими душами-путешественницами, прорывавшимися через врата жизни и смерти. Она бродила, пока не превратилась в тусклую тень, она называла имя, пока не забыла все слова, кроме одного, которое повторяла, словно птица в пустыне. Прекрасная Феразин стала воплощением отчаяния. Она действительно забыла все. Забыла себя, забыла свою жизнь, забыла, наконец, даже Казира.

Потом в это своеобразное чистилище проникла невидимая нить. Она, как шелковистый луч, проникла в сердце Феразин, заставив девушку вспомнить, что у нее есть душа. Медленно, но непреклонно, нить потянула ее душу обратно, по направлению к огромной непрерывно открывающейся двери, через которую Феразин когда-то вошла в мир теней. Мало-помалу, шаг за шагом, нить приближала ее к выходу. Казалось, Феразин даже слышала музыку и видела свет, которые когда-то любила, хотя и забыла, откуда они ей знакомы.

Потом ее охватили испепеляющая агония, страх и радость. Феразин прорывалась сквозь море огня и пламя боли, она обрастала телом, будто обжигающей одеждой.

Феразин стояла в сердцевине огромного цветка, как уже было однажды. И как в тот раз, она увидела человека. И глядя на него, она вспомнила все.

Казир обнял ее, взял на руки и поставил рядом с собой. Они крепко прижались друг к другу, как дерево к земле. Не нужно объяснять, что именно они сказали и пообещали друг другу в этот момент.