Владычица снов. Книга 2 - [30]

— Наверное, он заставляет своих девах поработать заодно и телепатками, — фыркнул Пейтон.

— Поработать кем? — переспросил Дрейн.

— Посылать и получать сообщения мозговыми усилиями, — объяснил Пейтон.

— Вот уж не думаю, что девицам Холмса приходится работать и мозгами, — как всегда уныло, пробурчал Киббль.

Последний член группы и впрямь появился на следующее утро — как раз когда остальные завершали последние приготовления. Вид у Холмса был утомленный, однако он, как всегда, довольно ухмылялся.

— Уже уходим! — заорал он. — Никакого уважения к моей репутации? Или к прекрасному полу этого города, добрая половина которого еще не успела воспользоваться моими милостями?

— Дело зовет, — коротко произнес Пейтон.

— И деньги, — добавил Милнер. — Куча денег.

— Ну что ж, — вздохнул Холмс. — Нам всем приходится идти на определенные жертвы.

— Не ты один оставляешь в этом городе черепки от разбитых сердец, — заметил Милнер. — Грант тоже мастак по этой части. Так что, Холмс, у тебя завелся соперник.

— Соперник? Да никогда! — покосившись на Галена, возразил бородач. — Союзник! Но я требую отчета во всех интимных деталях.

Гален нехотя подчинился, понадеявшись, что как следует запомнил свои небылицы, так что особых нестыковок между вечерним и утренним рассказами не возникнет. К тому времени, как он закончил свою повесть, компания уже подошла к расписным хоромам, в которых жил купец. Товар торговца разместили на трех санях с шестью собаками в каждой упряжке; вскоре появился и сам купец в сопровождении приказчика и трех телохранителей. Он собрался идти через соляные равнины вместе с археологами. Наниматель сразу же объяснил Пейтону, что важнее всего для него скорость, потому что вслед за прибытием в Катовер ему предстоит важная встреча в Гарадуне. Затем объявил остальным, что их ждет особая премия, если они совершат переход за три дня или даже быстрее.

Переход протекал без каких бы то ни было происшествий — соль «молчала», никаких бурь на пути. Ночные привалы тоже были сокращены: археологи не шли только в часы полной тьмы, а в дневное время поддерживали самый высокий темп. У Галена возникло смутное ощущение, будто такой, больше похожий на прогулку, переход не больно-то по душе Пейтону: их командир был молчалив, а в тех редких случаях, когда заговаривал, немногословен, произнося только самое необходимое. На третий день Гален услышал, как Пейтон что-то бормочет себе под нос, и осведомился у него, все ли в порядке.

— Слишком уж все спокойно, — проворчал Пейтон. — Ничто не скрипнет, ничто не шелохнется. Мне это не нравится.

— Но мы ведь, можно сказать, уже пришли, разве не так? — удивленно спросил Гален.

Пейтон посмотрел на него с некоторым неодобрением.

— Так-то оно так, — подтвердил он. — Но мы ведь не в последний раз идем. Раньше или позже соль берет свое — и тогда за спокойную жизнь приходится расплачиваться.

Говорил он с таким холодом, что Гален воспринял это как прямое указание и оставил командира наедине с его размышлениями. А сам подумал: интересно, разделяет ли еще кто-нибудь беспокойство Пейтона?

Едва начало темнеть, а они уже видели северную кромку соли. Археологи, за исключением Пейтона, пребывали в отличном настроении, понимая, что заслужили премию, не говоря уж об и без того хорошей оплате. Но когда до твердой земли оставалось всего каких-нибудь двести шагов, бики повели себя крайне странно. Путники сразу же занервничали, но тут Холмс указал на орла, который пролетал над берегом соляного моря, сжимая что-то в когтях.

— Дикий бик, — пояснил он. — Ничего удивительного, что наши засуетились.

А еще через несколько шагов Гален краешком глаза уловил какое-то шевеление на соли. Нагнувшись, он обнаружил крошечного детеныша бика, который на всех четырех лапках медленно полз в сторону земли. Тельце детеныша было едва прикрыто пушком, глаза еще не расклеились, он жалобно подвывал. Когда Гален, присев на корточки, решил рассмотреть его поближе, к нему подошли и другие археологи.

— Должно быть, орел унес мамашу, — предположил Холмс.

— Умрет, — решил Киббль. — Слишком слабенький.

Гален легонько коснулся пальцем тощего тельца. Бик зашипел и на свой жалкий лад попытался защититься.

— Умрет, — повторил Киббль. — Оставь его.

— Он прав, — кивнул Холмс. — Жалкий заморыш. Пошли.

Гален остался в одиночестве. Юноша растерялся, здравый смысл подсказывал, что его куда более опытные товарищи не могут ошибаться. Но что-то мешало ему бросить на верную смерть осиротевшего зверька. Осторожно, предельно осторожно он попробовал поднять детеныша с соли. Бик на мгновение открыл глаза и попытался укусить его за палец. Зубы его были подобны тонким иглам, но сам звереныш так слаб, что укус отозвался лишь легкой щекоткой.

— Пошли, Кусака. — Гален назвал зверька первым именем, пришедшим ему в голову. — Пошли посмотрим, сумею ли я о тебе позаботиться.

Даже если ему и не удастся спасти бика, то попытка — не пытка. Бик еще малость посопротивлялся, затем сдался и заснул на ладони у Галена. И юноша то и дело посматривал на зверька, чтобы определить — жив он или нет, вздымается или опускается его грудка.