Владычица магии - [23]

— Однако убеждать умеет, — проговорил Горлойс. — У него есть и мозги, и храбрость, и воображение…

— Все это есть и у Утера. И представится Амброзию возможность объявить об этом публично или нет, но он стоит за Утера.

Горлойс мрачно стиснул зубы.

— Верно. Верно. И долг чести обязывает меня исполнить волю Амброзия. Вот только хотелось бы мне, чтобы его выбор пал на человека, чьи моральные качества соответствуют его доблести и талантам вождя. Я не доверяю Утеру, и все же… — Он покачал головой и оглянулся на Игрейну:

— Тебе, дитя, все это нимало не интересно. Я пошлю дружинников проводить тебя в дом, где мы ночевали.

Отосланная прочь, точно маленькая девочка, Игрейна, не протестуя, в полдень отправилась домой. Ей было о чем подумать. Итак, мужчин тоже, и даже Горлойса, честь обязывает выносить то, что они делать не хотят. Прежде Игрейне такое даже в голову не приходило.

Ее преследовали воспоминания о неотрывном взгляде Утера. Какой смотрел на нее… нет, не на нее — на лунный камень. Может, мерлин зачаровал самоцвет так, чтобы Утер был сражен страстью к женщине, что его носит?

«Неужто я стану игрушкой в руках мерлина и Вивианы, неужто позволю, не сопротивляясь, вручить себя Утеру, как когда-то меня вручили Горлойсу?»

Эта мысль вызывала у нее глубочайшее отвращение. И все же… она вновь и вновь упрямо ощущала прикосновение Утера к своей руке и напряженный, пристальный взгляд серых глаз…

«Чего доброго, мерлин зачаровал камень так, чтобы помыслы мои обратились к Утеру!»

Вот и дом, Игрейна вошла внутрь, сняла с себя подвеску и засунула ее в кошель у пояса.

«Что за чепуха, — думала она, — я не верю в старые байки о любовных талисманах и любовной ворожбе!» Она — взрослая женщина, ей девятнадцать лет, она не дитя безропотное! У нее — муж, и, возможно, уже сейчас она носит в себе семя столь желанного ему сына. А если ее прихоть и обратится на иного мужчину, если она и впрямь надумает пораспутничать, так вокруг полным-полно юнцов куда более привлекательных, чем этот мужлан неотесанный, растрепанный, точно сакс, с манерами северянина: нарушает ход обедни, беспокоит короля за завтраком. Да она лучше возьмет к себе на ложе какого-нибудь Горлойсова дружинника, молодого красавца с чистою кожей. Не то чтобы ей, добродетельной жене, хоть сколько-то хотелось разделять ложе с кем-то помимо законного мужа…

И опять-таки, если она кого-то и выберет, так не Утера. Да этот похуже Горлойса будет… здоровенный неуклюжий олух, даже если глаза у него серые, как море, а руки сильные, без морщин… Игрейна выругалась про себя, извлекла из тюка со своими вещами прялку и уселась прясть. И с какой это стати она размечталась об Утере, словно всерьез подумывает о просьбе Вивианы? Но неужто следующим Верховным королем и впрямь станет Утер?

Как Утер на нее смотрит, от Игрейны не укрылось. Но Горлойс уверяет, что Утер — распутник, может, он на любую женщину так пялится? Если уж ей так приспичило помечтать, почему бы не задуматься о чем-нибудь разумном, например, как там поживает без матери Моргейна и бдительно ли эконом приглядывает за Моргаузой, чтобы та не строила глазки замковой страже. Ох уж эта Моргауза; того и гляди возьмет, да и отдаст девственность какому-нибудь красавцу, не задумываясь ни о чести, ни о пристойности; молодая женщина от души надеялась, что отец Колумба хорошенько отчитает девчонку.

«Моя собственная мать избирала в возлюбленные и в отцы своих детей тех, кого хотела, но она была Верховной жрицей Священного острова. И Вивиана поступала так же». Игрейна выронила прялку в подол и слегка нахмурилась, размышляя над пророчеством Вивианы: дескать, ее сыну от Утера суждено стать великим королем, исцелить землю и принести мир воюющим племенам. То, чего молодая женщина наслушалась сегодня утром за королевским столом, убедило ее: такого короля найти непросто.

Игрейна раздраженно схватилась за прялку. Король нужен уже сейчас, а не тогда, когда ребенок, еще и не зачатый, вырастет и возмужает. Мерлин одержим древними легендами о королях — как же там звали одного из них, про него еще Экторий упомянул, Магнус Великий, прославленный военный вождь, что покинул Британию в погоне за императорским венцом? Глупо думать, что сын Утера окажется возрожденным Магнусом.

Ближе к вечеру зазвонил колокол, и вскорости после того в дом вернулся Горлойс, опечаленный и удрученный.

— Амброзий умер несколько минут назад, — сообщил он. — Колокол звонит по нему.

В лице мужа Игрейна прочла скорбь — и не смогла на нее не отозваться.

— Он был стар, — промолвила она, — и всеми любим. Я с ним познакомилась лишь сегодня, но вижу: он был из тех мужей, кого любят и за кем идут все, кто его окружает.

Горлойс тяжко вздохнул.

— Правда твоя. А на смену ему второго такого нет, он ушел и оставил нас без вождя. Я любил этого человека, Игрейна, и видеть не мог, как он страдает. Будь у него преемник, достойный этого названия, я бы ликовал и радовался, что Амброзий обрел наконец покой. Но что ныне станется с нами?

Несколько позже Горлойс попросил жену достать его лучшее платье.

— На закате по нему отслужат заупокойную мессу, мне должно там быть. Да и тебе тоже, Игрейна. Ты можешь одеться без помощи женщин или мне попросить хозяина прислать тебе служанку?