Владычица Хан-Гилена - [34]

Чья-то рука дотронулась до нее. Элиан взглянула и замерла. Рука Мирейна отдернулась, но взгляда он не отвел. На нее смотрели не человеческие глаза, а глаза бога, яркие, холодные, чужие.

— Помни, — сказал он тихо, но слишком отчетливо, — никакого героизма. Цепляйся за меня как репей, следи за моим оружием. Все остальное предоставь моей армии.

Она открыла рот, чтобы ответить и, может быть, даже возразить. Но Мирейн уже отвернулся от нее, а вся его свита смотрела на них. Некоторые улыбались, особенно более молодые: они считали, что все понимают.

— Приободрись, парень, — сказал тот, что находился ближе, — у тебя будет возможность отличиться.

— Что верно, то верно, — признал другой. — Здесь каждый может найти удачу и славу.

Он улыбнулся и хлопнул Элиан по плечу так, что она покачнулась в седле. Она сжала зубы и улыбнулась в ответ.

Эбросцы уже достигли подножия холма. Запели луки и полетели стрелы. Одна из них упала возле ног Бешеного.

Несколько долгих мгновений Мирейн смотрел на нее. Элиан хотелось заорать на него, ударить, заставить двигаться.

Наконец его меч вылетел из ножен, и Бешеный с яростным ржанием ринулся вперед.

Илхари понеслась за ним. Элиан припала к седлу, повинуясь слепому инстинкту. Весь ее гнев, все ее нетерпение, даже ее болезненный страх исчезли в пылу атаки. Остались только изумление и нарастающее возбуждение. Ветер бил ей в лицо, тяжелый меч — и когда только она успела вытащить его из ножен? — сверкал в руке, крепкая спина сенеля вздымалась под ней. Позади нее была армия, впереди — всегда впереди — пылало алое пламя Солнцерожденного. Это была не тренировка в стрельбе по мишеням и не игра в войну на столе, а настоящая битва, достойная песен бардов. Элиан рассмеялась и пригнулась в седле. Две армии столкнулись со страшной силой. Оставшись без присмотра, Элиан могла скакать в любом направлении. Но Илхари не собиралась отставать от Бешеного. И это тоже было своего рода безумием, ибо они постоянно присутствовали в гуще сражения, там, где шел самый горячий бой. Может быть, Мирейн и обучался на юге, но дрался он как вождь северных племен, находясь во главе своей армии, направляя ее и являясь примером для остальных.

Он был безумен. Божественно безумен. Одержим. Ни одна стрела не коснулась его. Ни один клинок не пронзил его сверкающих лат. Глаза его горели, тело сияло, и это сияние становилось все ярче. Даже когда туча набежала на солнце, он продолжал излучать золотой свет.

Элиан, несшаяся за ним по пятам с его копьями и щитом, от которого Мирейн безрассудно отказался, чувствовала, как исчезают остатки ее гнева. На смену ему пришло благоговение.

Она боролась с этим благоговением так же яростно, как сражалась с врагом, теснившимся вокруг нее. Мирейн был ее братом. Она сделала свои первые шаги держась за его руку, она нацарапала свои первые буквы под его руководством, она впервые узнала, как держать меч, когда он вложил рукоятку ей в ладонь. Он ел и спал как любой другой мужчина, видел хорошие и плохие сны и просыпался с затуманенными глазами, взъерошенный, похожий на мальчишку и слегка раздраженный. Он смеялся над солдатскими шуточками, плакал, не испытывая стыда, когда слышал печальные песни о древней любви, не скрывал восхищения при виде великолепной собаки, хорошего скакуна или прелестной женщины. Он был человеком. Живым, дышащим, теплым и сильным человеком. В битву он ринулся словно бог. Над Элиан взлетел клинок. Она отразила удар и нанесла ответный, как ее учил наставник. Острая сталь разрубила кожаные доспехи и плоть, достав до кости. Дернув изо всех сил, Элиан освободила меч. Она еще никогда не видела, как умирает человек. Ее первая жертва. Илхари била копытами и щелкала зубами на менее крупного, но более крепкого коня, владелец которого, превосходно вооруженный, крутил мечом над своей головой.

«Слишком рисуется», — подумала Элиан. В результате такой бравады между его боком и рукой осталось незащищенное место. Острие ее меча пронзило тело. — Опасность справа!

Элиан развернулась. Мимо ее руки просвистела бронза. Но чей-то клинок поразил атакующего, и Элиан увидела бело-зеленую вспышку. Это был Вадин во всем своем варварском великолепии: в шлеме, украшенном медью и золотыми перьями, в доспехах, нагрудник которых сиял бронзой и янтарем из Янона. Его брат, находившийся рядом с ним, вторил его ухмылке, но при взгляде на Элиан глаза его становились шире, спокойнее и намного темнее. Почему, подумала она в раздражении, этот мальчишка так беспокоится за нее? Внезапно ей все показалось удивительно забавным, она рассмеялась и крикнула им обоим: — Спасибо!

Вадин кивнул, засмеялся вместе с ней и погнал свою кобылу прочь. Кутхан подогнал своего высокого жеребца поближе к Элиан, словно намереваясь остаться с ней. Он упорно отказывался обращать внимание на ее протестующий взгляд.

На короткий миг волна битвы отхлынула. Передним рядам потребовался отдых, им надо было перевести дух, осмотреть раны. Знаменосец Мирейна поставил древко на землю и успокаивающе погладил своего сенеля. Король неподвижно сидел в седле, окидывая взором поле битвы.