Владычица Безумия - [44]

Разметав прогоревшие костры и развеяв пепел, люди отправились домой. И каждому из них, особенно Жадреду, постоянно мерещилось, что кто-то невидимый идет за ними след в след. Войдя в дом, они крепко заперли двери и окна. Все мужчины дома, вооружившись, собрались в большом зале, ожидая и страшась неизвестности. Черный маг, закрывшись маской, бормотал молитвы в углу.

Так прошло несколько часов. И уже под утро, за час или два до света, страшный удар обрушился на двери дома, сорвав их с петель. Пепел и зола семи костров вихрем ворвались в зал, запорошив людям глаза. А вслед за вихрем в зал вошла смеющаяся Лилайя. На ее прекрасном теле не осталось ни царапины, она по-прежнему была жива и невредима.

«Ни железо, ни сталь, ни камень, ни кость, ни терновник, ни масло, ни слова, ни костры, ни ритуалы, ни тем более бормотание старого глупого мага не могут разлучить меня с тобою, мой любимый! — прокричала она. — Я так люблю тебя, что осушу до дна! Не сегодня, нет, я подожду, когда ты будешь один. Завтра я приду за тобой. И если с тобой по-прежнему будет охрана, я убью их всех одним мановением руки. Защищайся, бормочи молитвы, но помни: ничто не спасет тебя от меня. Я выпью твою кровь, я высосу мякоть из твоих костей. Дождись завтрашней ночи, господин мой. А пока я возьму себе на память вот это!»

В один прыжок она оказалась рядом с Жадредом, схватила его левую руку, откусила большой палец и исчезла, растворившись в воздухе.

«Благие боги, спасите меня, ибо я проклят!» — вскричал несчастный юноша. Выхватив меч, он хотел пронзить себе сердце, но слуги успели удержать его от этого силой.

Разумеется, второй маг был немедленно изгнан из разоренного дома. А на рассвете явился третий маг.

Он был одет в обычный наряд и поношенный, видавший виды плащ. Длинную седую бороду не украшали амулеты, а крепкий ясеневый посох походил скорее на дорожную палку, чем на магический жезл. Взглянув на бледного Жадреда, он промолвил успокаивающим тоном: «Никогда не надо отчаиваться, молодой человек.» Затем он попросил вина и уселся с отцом и сыном за большим столом у камина, обсуждая предмет их волнений так же спокойно, как если бы речь шла о цене на зерно. Расспросив их обо всем до мельчайших подробностей, маг проговорил:

«Очень жаль, что ваш дом — не единственный в городе, пораженный этой чумой, и жаль, что об остальных восьми так ничего и не известно. Об этом следует позаботиться во вторую очередь. Что же касается твоей бывшей жены, Жадред, то о ее племени известно немногое, но уж что есть. Это правда, что род этих существ древен и темен. Они ненавидят и презирают людей, но вынуждены жить с ними бок о бок, ибо те дают им пищу. Видимо, когда-то их род был един с человеческим племенем, но в силу каких-то причин разделился. Думаю, это произошло во время сильного голода, когда людям, чтобы выжить, пришлось пожирать собственных собратьев. И те, кто выжил тогда, уже не могли отказаться от человечины. Их начали преследовать, а они продолжали учиться выживать. И поскольку учеба длилась столетиями, они постигли это искусство в совершенстве. Мы называем их умертивиями, потому что, убитые, они каждый раз встают из могилы, но на самом деле название неверно, эти существа гораздо живее, чем мы с вами. Поэтому нет никакого смысла снова и снова убивать ту, что называла себя Лилайей. Ибо с каждой новой смертью ее искусство воскресать только совершенствуется.»

«Значит, я обречен,» — горестно сказал Жадред.

«Я так не думаю. Если ты наберешься храбрости попробовать еще раз и будешь достаточно проворен, тебе, быть может, удастся отнять у нее большую часть сил, так что она не сможет ничем повредить тебе в дальнейшем.»

«Как это?» — спросил Жадред и надежда блеснула у него в глазах.

«Слушай меня очень внимательно. На земле не существует ничего, что не отбрасывало бы тени. Не имеют теней, если захотят, лишь воистину бессмертные. Ибо что такое тень? Препятствие на пути прямого света. Не отбрасывает тени лишь то, чье тело или субстанция настолько прозрачны, что свет беспрепятственно проходит сквозь них.

«А Лилайя?»

«А Лилайя, судя, по всему, тень имела. Ибо это ты заметил бы сразу, можешь мне поверить. Нет, племя Лилайи, как и мы, имеет тени, но их тени сильно отличаются от наших. Человек состоит из обычной плоти, плоть же таких существ, как Лилайя, совсем иная, необычная. Тень человека — просто более темное пятно, тень вампира — его немаловажный орган. Ибо когда на их тела падает свет, он проходит сквозь плоть, отдавая тени немалую часть их сил. Именно поэтому они так не любят больших источников света и не выносят солнца. Попади они в его лучи, две трети их сил ушло бы в тень.»

«И что же?» — нетерпеливо спросил Жадред.

«А вот что. Нынче вечером не ложись в постель вовсе. Просто сиди в своей спальне и жди. Позволь ей подойти к тебе вплотную. Но в спальне должна находиться яркая лампа, а у тебя под рукой — припрятан кинжал. Умоляй ее, сули ей сокровища, упади перед ней на колени — ибо эти существа тщеславны и властны, они любят видеть людей униженными и молящими о пощаде. Но встань так, чтобы она развернулась против света, чтобы ее тень легла у нее за спиной. А затем режь эту тень своим кинжалом у самых ее пяток. Отрезав, хватай эту тень, поскольку она вполне материальна, и прячь в какой-нибудь сосуд или мешок, который можно накрепко запечатать или завязать. Но учти: и то, и другое не должно пропускать ни воздуха, ни света. Лилайя бросится к тебе, будет умолять и сулить все земные сокровища — не вздумай поддаться на эти уговоры! Ибо она пустит в ход все свои чары, теперь, впрочем, неопасные, поскольку лишится своей силы.»