Владимирские Мономахи - [173]
От пролитой крови заводская чернь как будто рассвирепела еще пуще. Толпы народа, окружавшие дом, бушевали и кричали, что не дозволят хоронить Олимпия Дмитриевича, прежде чем не приедет суд из губернии и не разыщет, кто смертоубийца.
— Довольно злодейств на Высоксе! — ревели голоса.
— Буде! Буде вам смертоубийствовать!
— Что за разбойное место!
— Больше не допустим!
— Пущай судят самого Аркадия Дмитриевича!
— Пущай нас в казну берут!
— Хотим быть государственными!
— Царскими будем! Царскими! А не злодеевскими Басановскими!
И пока Аркадий метался в своих комнатах, не зная, что делать, Михалис по собственному почину, как лукавый человек, стал совещаться с Сусанной Денисовной, единственной личностью, которая в эти минуты сохранила полное присутствие духа и решимость. И совершенно незаметно, как бы само собой, Змглодушка стала распорядительницей… так как Михалис, не добившийся ничего от Аркадия, на второй же день легко убедил Сусанну послать самовольно гонцов к наместнику от имени Басанова. Михалис хлопотал, опасаясь отчасти и за себя. Лагерь «бариновых», который страшно увеличился «братцевыми», иначе говоря, просто-напросто бунтующие заводские требовали, чтобы Михалис, как первый и главный наперсник убитого барина, стал их коноводом.
— Коноводом чего?! — восклицал Михалис вне себя. — Разграбления коллегии и барского дома?!
На четвертый день, однако, все приняло несколько иной вид. Слух ли добежал до губернского города о волнениях, или Змглодушка дослала к наместнику гонца от себя, но по распоряжению властей на заводах появилась команда солдат. За нею через несколько часов явился целый напольный полк с пушкой. Командир полка имел приказание усмирить все в двадцать четыре часа, хотя бы пришлось действовать оружием и пользоваться пушкой.
Действительно, в одни сутки все стихло и отрезвилось поневоле, так как кабаки были заперты, и к каждому приставлен караул, с приказом стрелять в тех, кто явится за вином. И, наконец, вслед за солдатами явился и суд, уже в третий раз!..
Но на этот раз во главе чиновников приказных и подьячих был сам губернаторский товарищ. Приехавшая комиссия имела грозный вид. Пошел слух по всем заводам, что якобы наместник послал уже донесение в Петербург, и будет доложено самому царю, что есть такое разбойное гнездо, которое надо или разорить, или взять в казенное управление. Иначе, мол, конца не предвидится смертоубийствам.
На пятый день, позже чем повелевал обычай, произошли похороны четвертого Басанова за каких-нибудь неполных двадцать пять лет. Похороны эти имели странный вид, потому что при выносе из дома и шествии во храм повсюду были команды солдат. Даже вокруг церкви расположилась целая рота, так как ходил слух, что после отпевания «бариновы» бросятся на «братцевых» и что самому Аркадию Дмитриевичу грозит беда. Однако отпевание и погребение в склепе под большим храмом прошло обычно, порядливо и без какой-либо беды. Затем ввечеру все было тихо.
И в Высоксе толковали уже о строжайшем приказе губернаторского товарища, чтобы все заводы были немедленно пущены в доход и чтобы тотчас всяк был на своем месте. Непослушным грозили огулом, заковав в кандалы, на канат гнать в город на расправу.
Разумеется, на следующий же день Высокские заводы пришли в такое положение, как если бы никогда ничего не случалось. Все заводы запыхтели и застучали…
XXIX
Между тем в доме было спокойно. Суд заседал в большом зале и чинил спрос. Все обитатели, однако, настолько уже привыкли к появлению волокиты в дом, что не казались вовсе испуганными.
Что касается убийства молодого барина, то из всех таких злодеяний, совершенных в Высоксе, оно было самое темное и самое диковинное. Был убит барин среди кучи пировавших и танцевавших гостей. Кто убил, было совершенно невозможно не только доказать, но даже и предположить.
Пущенный слух, что якобы Иван Змглод, отлучившийся из-под ареста, явился тоже ряженый в дом и зарезал Олимпия Дмитриевича, казался всем бессмыслицей. Еще если бы явился Денис Иванович, то можно было бы заподозрить, что это дело его мести, но старик после своего ареста от волнения лишился окончательно способности ходить и не мог двинуться из полицейского дома. А Иван Змглод, припутанный к делу отца, к такому делу, которое совершилось, когда его, Ивана, и на свете еще не было, не имел никакого повода мстить, зная, что этим отцу не поможешь.
Сначала суд почти уже склонялся было к мнению, что виноваты Змглоды, но когда председательствующий товарищ наместника узнал, в каких отношениях состоит к семье Змглода высокский владелец, то совершенно переменил мнение. Вдобавок, едва только совершились похороны Олимпия Дмитриевича, как Аркадий приказал объявить по всем заводам важную новость, как пройдет сорок дней со смерти брата, он будет венчаться с Сусанной Денисовной Змглод.
Однако, пока суд заседал и тщетно старался раскрыть преступление и уличить преступника в коллегии происходило нечто, пожалуй, худшее. В ней появились поверенные и ходатаи, а главное появился приезжий из Москвы чиновник, не имеющий ничего общего с владимирским отделением.
Екатерининская эпоха привлекала и привлекает к себе внимание историков, романистов, художников. В ней особенно ярко и причудливо переплелись характерные черты восемнадцатого столетия – широкие государственные замыслы и фаворитизм, расцвет наук и искусств и придворные интриги. Это было время изуверств Салтычихи и подвигов Румянцева и Суворова, время буйной стихии Пугачёвщины…В том вошли произведения:Bс. H. Иванов – Императрица ФикеП. Н. Краснов – Екатерина ВеликаяЕ. А. Сапиас – Петровские дни.
1705 год от Р.Х. Молодой царь Петр ведет войну, одевает бояр в европейскую одежду, бреет бороды, казнит стрельцов, повышает налоги, оделяет своих ставленников русскими землями… А в многолюдной, торговой, азиатской Астрахани все еще идет седмь тысящ двести тринадцатый год от сотворения мира, здесь уживаются православные и мусульмане, местные и заезжие купцы, здесь торгуют, промышляют, сплетничают, интригуют, влюбляются. Но когда разносится слух, что московские власти запрещают на семь лет церковные свадьбы, а всех девиц православных повелевают отдать за немцев поганых, Астрахань подымает бунт — диковинный, свадебный бунт.
«Если царствовать значит знать слабость души человеческой и ею пользоваться, то в сём отношении Екатерина заслуживает удивления потомства.Её великолепие ослепляло, приветливость привлекала, щедроты привязывали. Самое сластолюбие сей хитрой женщины утверждало её владычество. Производя слабый ропот в народе, привыкшем уважать пороки своих властителей, оно возбуждало гнусное соревнование в высших состояниях, ибо не нужно было ни ума, ни заслуг, ни талантов для достижения второго места в государстве».А. С.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Салиас де Турнемир (Евгений Салиас) (1841–1908) – русский писатель, сын французского графа и русской писательницы Евгении Тур, принадлежавшей к старинному дворянскому роду Сухово-Кобылиных. В конце XIX века один из самых читаемых писателей в России, по популярности опережавший не только замечательных исторических романистов: В.С. Соловьева, Г.П. Данилевского, Д.Л. Мордовцева, но и мировых знаменитостей развлекательного жанра Александра Дюма (отца) и Жюля Верна.«Принцесса Володимирская». История жизни одной из самых загадочных фигур XVIII века – блистательной авантюристки, выдававшей себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны и претендовавшей на российский престол.
Евгений Андреевич, граф Салиас де Турнемир — исторический романист, сын писательницы Евгении Тур, племянник Александра Сухово-Кобылина.Последний литератор, на котором покоилось благословение Герцена и Огарева…Измайлов А. А.
Мираж императорского Петербурга, роскошь романовских дворцов… и печальный Петербург Достоевского, убогие квартиры террористов, где эти кровавые идеалисты готовили будущее Родины, – таковы главные места действия книги.Герои повествования Император Александр II – последний великий царь и первый донжуан Европы, педантично описавший в секретном дневнике пять покушений на собственную жизнь и свою последнюю безумную любовь.И князь В-кий – потомок знаменитого рода, Рюрикович и… секретный агент тайной полиции.Его глазами мы увидим властителей дум эпохи – Достоевского и Герцена, Бакунина и Маркса.
Множество опасностей подстерегает невинную девушку в большом и таинственном Лондоне — охотники за приданым, мерзкие развратники и просто нечистые на руку людишки. А юная Равелла так доверчива и добра. Небеса сжалились и послали милой сиротке ангела-хранителя в лице циника и сердцееда Мелкомба. Ведь кому как не этому блистательному красавцу герцогу знать все рифы и мели блистательного и развратного города…
Хладнокровный делец Трэвис Сойер много лет мечтает отомстить семье Грант, когда-то бесцеремонно расторгнувшей с ним контракт, не выполнив условий договора. Джулиана Грант – энергичная бизнес-леди, не подозревая о коварных намерениях Сойера, нанимает его своим финансовым консультантом. Деловое сотрудничество Трэвиса и Джулианы превращается в страстный роман… После пылкой ночи любви Джулиана вообразила, что нашла идеального мужчину, а Трэвис осознал, что слишком далеко зашел в своих планах мести…
У поднявшегося из низов миллионера Нормана Мелтона было всё — кроме положения в английском высшем свете, отвергшем богатого выскочку… У нищей аристократки Карлотты Леншовски не было ничего — кроме блестящего титула и голубой крови одного из древнейших родов Европы… Их брак изначально был основан на ледяном расчете — однако очень скоро Норман и Карлотта стали осознанавать, что буквально созданы друг для друга…
Когда в светском обществе появляется новый человек, да еще молодой и богатый князь, к тому же иностранец, все стремятся к знакомству с ним. И если он делает предложение юной дебютантке, это не может не вызвать изумление и зависть светских львиц.Княжна Лиза Хованская принимает предложение заморского гостя Гвидо Кавальканти стать его женой. Жених приглашает нареченную в Италию, в родные края. Там Лизанька попадает в водоворот страшных, мистических событий и чуть не лишается жизни. Какие мрачные тайны хранит дворец итальянских князей?Какие замыслы вынашивает жених, оказавшийся загадочным незнакомцем?
Катенька Дымова выходит замуж за отставного офицера Алексея Долентовского и вместе с ним приезжает в родовое поместье. Муж очень любит прелестную женушку, но ее сердце молчит — она не чувствует к супругу особенной страсти. В старом доме помещиков Долентовских с новой хозяйкой начинают происходить странные события: призрак белой дамы является во сне и наяву и манит, манит за собой, обещая раскрыть страшную тайну и предостерегая от опрометчивых поступков.А тут еще местный ловелас, их сосед, вскружил бедной Катеньке голову…
«Краткий очерк истории и описание Нижнего Новгорода» Николая Храмцовского впервые был издан в 1857 (I часть) и 1859 (II часть) годах. Это уникальный памятник нижегородского краеведения. Знаток прошлого Нижегородской земли, краевед и историк Н. И. Храмцовский систематизировал и свел воедино богатейшую информацию, по крупицам добытую им из огромного количества архивных материалов и исторических исследований.В качестве дополнения в книгу включен очерк А. В. Экземплярского «Суздальско-Нижегородское великое княжество».
Долгие годы в истории Нижнего Новгорода не существовало одной из главных страниц. Она была помечена грифом «Совершенно секретно». Это страница о том, как в городе и области ковалось современное оружие. Сегодня гриф секретности с нижегородского арсенала снят. Эта книга — одна из первых попыток охватить историю создания оружия, которое прославилось на фронтах Великой Отечественной войны и в мирное время.В книге собраны уникальные материалы из рассекреченных архивов и воспоминания тех, кто создавал оружие, и тех, кто им владел.Не будем забывать, что после окончания Великой Отечественной войны было военное противостояние, названное «холодной войной», которое тоже требовало оружия.