Владимир Высоцкий - [38]

Скрывался, чтоб его не подловили,

И умирал от скуки и тоски.

А то, бывало, встретят у квартиры —

Набросятся и рвут на сувениры

Последние штаны и пинджаки.

Вот так и жил, как в клетке,

Ну а в кино – потел:

Различные разведки

Дурачил, как хотел.

То ходит в чьей-то шкуре,

То в пепельнице спит,

А то на абажуре

Ково-нибудь соблазнит.

И вот артиста этого – Джеймс Бонда —

Товарищи из Госафильмофонда

В совместную картину к нам зовут, —

Чтоб граждане его не узнавали,

Он к нам решил приехать в одеяле:

Мол, все равно на клочья разорвут.

Ну посудите сами:

На про́водах в ЮСА

Все хиппи с волосами

Побрили волоса;

С его сорвали свитер,

Отгрызли вмиг часы

И растащили плиты

Со взлетной полосы.

И вот в Москве нисходит он по трапу,

Дает долла́р носильщику на лапу

И прикрывает личность на ходу, —

Вдруг ктой-то шасть на «газике» к агенту

И – киноленту вместо документу:

Что, мол, свои, мол, хау ду ю ду!

Огромная колонна

Стоит сама в себе, —

Но встречает чемпиона

По стендовой стрельбе.

Попал во все, что было,

Тот выстрелом с руки, —

Ну все с ума сходило,

И даже мужики.

Довольный, что его не узнавали,

Он одеяло снял в «Национале», —

Но, несмотря на личность и акцент,

Его там обозвали оборванцем,

Который притворялся иностранцем

И заявлял, что, дескать, он – агент.

Швейцар его – за ворот, —

Решил открыться он:

«07 я!» – «Вам межгород —

Так надо взять талон!»

Во рту скопилась пена

И горькая слюна, —

И в позе супермена

Он уселся у окна.

Но вот киношестерки прибежали

И недоразумение замяли,

И разменяли фунты на рубли.

...Уборщица ворчала: «Вот же пройда!

Подумаешь – агентишка какой-то!

У нас в девятом – прынц из Сомали!»

1974

ОЧИ ЧЕРНЫЕ

I. Погоня

Во хмелю слегка

Лесом правил я.

Не устал пока, —

Пел за здравие.

А умел я петь

Песни вздорные:

«Как любил я вас,

Очи черные...»

То плелись, то неслись, то трусили рысцой.

И болотную слизь конь швырял мне в лицо.

Только я проглочу вместе с грязью слюну,

Штофу горло скручу – и опять затяну:

«Очи черные!

Как любил я вас...»

Но – прикончил я

То, что впрок припас.

Головой тряхнул,

Чтоб слетела блажь,

И вокруг взглянул —

И присвистнул аж:

Лес стеной впереди – не пускает стена, —

Кони прядут ушами, назад подают.

Где просвет, где прогал – не видать ни рожна!

Колют иглы меня, до костей достают.

Коренной ты мой.

Выручай же, брат!

Ты куда, родной, —

Почему назад?!

Дождь – как яд с ветвей —

Недобро м пропах.

Пристяжной моей

Волк нырнул под пах.

Вот же пьяный дурак, вот же на́лил глаза!

Ведь погибель пришла, а бежать – не суметь, —

Из колоды моей утащили туза,

Да такого туза, без которого – смерть!

Я ору волкам:

«Побери вас прах!..» —

А коней пока

Подгоняет страх.

Шевелю кнутом —

Бью крученые

И ору притом:

«Очи черные!..»

Храп, да топот, да лязг, да лихой перепляс —

Бубенцы плясовую играют с дуги.

Ах вы кони мои, погублю же я вас, —

Выносите, друзья, выносите, враги!

...От погони той

Даже хмель иссяк.

Мы на кряж крутой —

На одних осях,

В хлопьях пены мы —

Струи в кряж лились, —

Отдышались, отхрипели

Да откашлялись.

Я лошадкам забитым, что не подвели,

Поклонился в копыта, до самой земли,

Сбросил с воза манатки, повел в поводу...

Спаси Бог вас, лошадки, что целым иду!

II. Старый дом

Что за дом притих,

Погружен во мрак,

На семи лихих

Продувных ветрах,

Всеми окнами

Обратясь в овраг,

А воротами —

На проезжий тракт?

Ох, устал я, устал, – а лошадок распряг.

Эй, живой кто-нибудь, выходи, помоги!

Никого, – только тень промелькнула в сенях

Да стервятник спустился и сузил круги.

В дом заходишь, как

Все равно в кабак,

А народишко —

Каждый третий – враг.

Своротят скулу,

Гость непрошеный!

Образа в углу —

И те перекошены.

И затеялся смутный, чудной разговор,

Кто-то песню стонал и гитару терзал,

И припадочный малый – придурок и вор —

Мне тайком из-под скатерти нож показал.

«Кто ответит мне —

Что за дом такой,

Почему – во тьме,

Как барак чумной?

Свет лампад погас,

Воздух вылился...

Али жить у вас

Разучилися?

Двери настежь у вас, а душа взаперти.

Кто хозяином здесь? – напоил бы вином».

А в ответ мне: «Видать, был ты долго в пути —

И людей позабыл, – мы всегда так живем!

Тра́ву кушаем,

Век – на щавеле,

Скисли душами,

Опрыщавели,

Да еще вином

Много тешились, —

Разоряли дом,

Дра́лись, вешались».

«Я коней заморил, – от волков ускакал.

Укажите мне край, где светло от лампад,

Укажите мне место, какое искал, —

Где поют, а не стонут, где пол не покат».

«О таких домах

Не слыхали мы,

Долго жить впотьмах

Привыкали мы.

Испокону мы —

В зле да шепоте,

Под иконами

В черной копоти».

И из смрада, где косо висят образа,

Я башку очертя гнал, забросивши кнут,

Куда кони несли да глядели глаза,

И где люди живут, и – как люди живут.

...Сколько кануло, сколько схлынуло!

Жизнь кидала меня – не докинула.

Может, спел про вас неумело я,

Очи черные, скатерть белая?!

1974

ПАМЯТИ ВАСИЛИЯ ШУКШИНА

Еще – ни холодов, ни льдин,

Земля тепла, красна калина, —

А в землю лег еще один

На Новодевичьем мужчина.

Должно быть, он примет не знал, —

Народец праздный суесловит, —

Смерть тех из нас всех прежде ловит,

Кто понарошку умирал.

Коль так, Макарыч, – не спеши,

Спусти колки, ослабь зажимы,

Пересними, перепиши,

Переиграй, – останься жи́вым!

Но, в слезы мужиков вгоняя,

Он пулю в животе понес,

Припал к земле, как верный пес...

А рядом куст калины рос —

Калина красная такая.