Владимир Высоцкий в Одессе - [28]

»[106].

Вот в этой последней фразе и был скрыт конфликт между теми, кто кино делал и смотрел, и теми, кто разрешал фильмы к показу! С позиций нормального общества, ситуация совершенно дикая: фильм даёт отличный кассовый сбор, но его создателей ругают на все корки. Но ведь было, было…

«В адрес актёров нет критики, а всё больше по поводу сценария и режиссёра. Но с другой стороны, мне-то кажется, что нельзя судить, значит, скажем, о… если перед тобой стоит паровоз, нельзя о нём говорить с позиции того, что „а почему не телега?"»[107].

В принципе, конечно, нельзя, но проблема в том, что речь шла о паровозе революции. А он, как мы помним, должен был лететь вперёд, и остановиться только в Коммуне. Остановка в театре варьете предусмотрена не была.

«Внимание, цунами!» (1969 год)

У этой картины не вполне обычная судьба: её начинал снимать один режиссёр, а заканчивал другой. Фильм, хоть и относится к приключенческому жанру (вот как описывается его содержание на интернет-сайте «Наше кино»: «Отдалённый пост оповещения в Тихом океане. Семеро моряков несут свою службу, мирное течение которой прерывает обрушившийся на остров цунами. Есть жертвы — теперь необходимо предупредить материк о надвигающейся стихии…»),[108] и снимались там отличные актёры Г. Юматов и В. Зубков, но вышел не очень зрелищным, поэтому его мало кто видел.

В фильме звучит песня Высоцкого «Долго же шёл ты в конверте, листок…»; ещё одна песня, написанная для него, — «Пословица звучит витиевато…», — в фильм не вошла.

Планировалось ли в картине участие Высоцкого? С этим вопросом я обратился к В. Мальцеву, весьма известному человеку на Одесской киностудии, в качестве ассистента режиссёра и директора картины причастному к созданию многих фильмов.

М. Ц. — В фильм „Внимание, цунами!" Высоцкий изначально не планировался? Насколько я знаю, он туда только песни писал?

В. М. — Он планировался. То есть, ну как… Они очень дружили с Юрой Хилькевичем, и тот очень хотел его снять, но не удалось. Его даже из титров фильма как автора песни хотели вырезать.

Там было так: ещё и проб не было, Юра только предложил, так ему сразу сказали: „Закроем картину, если там будет Высоцкий". А с картиной получилась такая история… Сдача картины должна была быть 31 декабря. Её начинал снимать Игорь Старков, автор сценария. И он её снимал. Три месяца проснимал, не снял ни одного кадра. Вот так вот… Он сценарист хороший, а режиссёром быть не мог.

Оставалось до сдачи три месяца, до Нового года, до сдачи картины, нужно было выручать. А Хил (Юнгвальд-Хилькевич. — М. Ц.) был на высоте тогда. Он только что снял „Опасные гастроли". Эту картину хоть пресса и ругала, но ажиотаж был просто невиданный, поэтому Хилу предложили спасать картину. Причём предложила не только студия, но и Госкино Украины, и Госкино СССР.

Получалось так, что если этой картины не будет, то её нечем заменить было. Туда были брошены все силы. Хил только заикнулся о Высоцком — куда там! Сказали: „Надо сдать картину, чтобы мы все получили премии". Поэтому идею участия в фильме Высоцкого зарубили просто на корню. Но песню Высоцкого использовать разрешили.

Пригласили посниматься любимую Высоцкого — Таню Иваненко. Так что она снималась, а он приезжал»[109].

Последняя фраза не совсем точна: эпизод, в котором участвовала Т. Иваненко, снимался не в Одессе, а во Владивостоке, — на Одесской студии шло озвучивание фильма.

«Белый взрыв» (1969 год)

В картине режиссёра С. Говорухина «Белый взрыв» Владимир Высоцкий исполнил крошечную эпизодическую роль капитана. Теперь этот эпизод — единственная причина, по которой довольно-таки неудачный фильм иногда демонстрируют по телевидению, хотя вся сцена с участием Высоцкого занимает меньше половины страницы режиссёрского сценария.

«В укрытии, над нависающей скалой, покрытой кустарниками и цепкими, растущими в трещинах деревьями, сидел на патронном ящике пожилой капитан и в раздумье тёр небритые щёки. Слышались разрывы снарядов, выстрелы — рядом шёл бой.

Перед капитаном стояли лейтенант Артём и шофёр. Шофёр курил, слушал с безразличным видом.

— Альпинисты, — медленно повторял капитан. — Где ж я тебе их достану? Может, у Савельева в роте?

Он повернул голову вглубь укрытия, где сидел политрук с забинтованной головой и чистил пистолет.

— Там, вроде, нету, — ответил политрук, не поднимая головы.

— Немцы закрыли перевал, — сказал Артём.

Капитан недоверчиво посмотрел на него, но понял, что лейтенант не шутит.

— Н-да. Когда они?

— Сегодня утром.

— Слышал, политрук? — капитан снова повернулся к политруку.

Тот спокойно продолжал чистить пистолет, а потом, не отвечая на вопрос, сказал:

— Кажется, есть один. Шота Илиани, сван. Если и не альпинист, то всё равно горы знает, вырос тут…

— Спичкин! — крикнул капитан.

…И через секунду в укрытие влетел молодой двадцатилетний солдат с припухлыми, ещё мальчишескими губами.

— В роту Пилипенко! Шота Илиани — ко мне»[110].

Изначально всё планировалось иначе: Высоцкий не должен был появиться на экране даже в эпизоде, но в картине должны были звучать его песни.

«В августе 69-го — я как раз валялся в постели после вертолётной аварии, — вспоминал позднее С. Говорухин, — от него (Высоцкого. —