Владимир Высоцкий: страницы биографии - [13]

А вот каким запомнился Владимир Высоцкий во время концертной программы студентов студии МХАТ в июне 1958 г. его однокурснику и другу студенческих лет Роману Мечиславовичу Вильдману: «Вот где особенно пригодилось Володино умение быстро и вовремя реагировать на сущность явления, его сиюминутность и злободневность. Программа была составлена в двух аспектах, так сказать академическая и развлекательная. В первом отделении — отрывки из спектаклей, художественное чтение, композиции по пьесам. Во втором, естественно, что-нибудь веселенькое: песни, танцы, пляски, интермедии. Вот для второй части Володей были написаны куплеты на мелодию известной песни «У Черного моря» (часто передававшейся в то время в исполнении Утесова). Помимо заранее написанных, стандартных, так сказать, «всепогодных» куплетов типа:

Отец за сынка приготовил урок,

Ему оказав тем услугу,

Когда же к доске вызывал педагог,

То парню приходится туго:

На карте он ищет Калугу —

У Черного моря… —

было оставлено место для таких, которые бы носили чисто «здешний» характер. Это означало, что перед каждым концертом кто-нибудь из нас «шел в народ» и из разговоров, бесед узнавал местные беды, жалобы, претензии. Все это передавалось Володе, и он тут же, бывало за 5—10 минут до начала концерта, строчил куплеты, что называется «на злобу дня». Например, мы узнали, что в одном степном колхозе заведующий магазином обещал доставить односельчанам живых судаков (это на целине-то!). В концерте моментально прозвучал следующий куплет:

Толпится народ у отдела «рыбсбыт»

Живых судаков ожидая,

Завмаг, качаясь, в прилавке стоит.

Торжественно всем заявляя:

(шла музыкальная пауза):

«Товарищи, проходите, не толпитесь!

Есть в любом количестве! —

А где? —

(и под заключительную музыкальную фразу)

— У Черного моря…»

Конечно, с позиции высокого искусства все это, может, и не соответствовало мировым стандартам, но принималось всегда восторженно… И вот это умение жить мыслями своих современников, понять их думы, заботы, стремления в сочетании с безусловным поэтическим даром уже тогда послужило основой будущего Высоцкого»[7].

Кроме «капустников», где Владимир в основном выступал в амплуа комического актера, на старших курсах он стал вдруг играть серьезные, драматические роли, что было неожиданно для всех знавших его как веселого, остроумного человека, не терявшегося ни в какой ситуации. Однажды на лекции по эстетическому воспитанию произошла такая история: в дискуссии на вопрос, каким человеком должен быть актер, Высоцкий подал реплику:

— Актер, но человек! — и под укоризненным взглядом преподавателя Вениамина Захаровича Радомысленского, «смутился» и добавил: — Я только хотел сказать, что и актер — человек.

Сдерживая улыбку, педагог произнес:

— У тебя в дипломе будет написано — актер драматического театра и кино, а ты — безнадежный сатирик…

Два курса Владимир Высоцкий был «комик» и вдруг на экзамене за третий курс поразил преподавателей и студентов драматической ролью Порфирия Петровича из «Преступления и наказания» Федора Михайловича Достоевского. Готовил Владимира Высоцкого к экзамену по актерскому мастерству, а затем ставил спектакль в 1959 г. на сцене Московского Дома учителя тогда молодой преподаватель студии МХАТа, а позже заслуженный артист РСФСР, режиссер и артист, один из основателей театра «Современник» Виктор Николаевич Сергачев. Именно он помог раскрыться Владимиру Высоцкому как актеру с большим драматическим накалом.

В. Н. Сергачев рассказывает, как появился замысел этой постановки и как шла подготовка к выступлению: «…У меня в то время был период Достоевского. Я буквально погрузился в его мир: мечтал перевести его прозу на язык театра. И вот на третьем курсе я предложил Володе и Роману Вильдману: «Давайте-ка попробуем, рискнем поставить отрывок из «Преступления и наказания». Возьмем целиком без сокращений весь текст Достоевского — последний приход Порфирия Петровича к Раскольникову. Мало того, попытаемся полностью буквально выполнить все, говоря по-театральному, ремарки Достоевского: как у него написано, так и будем играть… Скажем, когда на вопрос Раскольникова: «Так кто же убил?», Порфирий Петрович отвечает: «Как кто? Вы и убили, Родион Романович», — у Достоевского написано, что Раскольников схватил себя за голову и теребил волосы. Воцарилось молчание. И молчание длилось долго, может быть, минуты две. Так вот, мы точно так же две минуты и молчали…».

Роль Порфирия Петровича была для Владимира Высоцкого настоящей удачей. Впервые за годы обучения в студии МХАТа от получил «отлично» по актерскому мастерству. Многие преподаватели были потрясены этой постановкой. На сцене сделали декорации, точно следуя Достоевскому: тесную каморку, а сверху положили ширму, создавая иллюзию низкого потолка, который «душу и ум теснит», что придавало еще большую достоверность происходящему. Профессор русской и западной литературы А. И. Белкин, считавшийся большим специалистом по Достоевскому, в слезах выбежал за кулисы и говорил, что впервые увидел настоящего Достоевского. После экзамена Павел Владимирович Массальский, не раз прежде упрекавший Владимира Высоцкого в эстрадности, сказал ему: