Владимир Высоцкий. Человек народный - [33]

Лариса Лужина: Высоцкий к нам часто приходил домой, когда мы с мужем Лешей Чердыниным жили на улице Удальцова. Наша двухкомнатная квартирка располагалась на десятом, последнем этаже. Володя мог приехать и днем, и среди ночи. Помню, как он песни у нас пел. Как исполнял «Порвали парус» и «Спасите наши души!» Володя никогда не мог петь вполсилы. Он полностью выкладывался, даже если перед ним был не большой зал, а всего несколько человек сидело в комнате. Даже нам двоим с мужем — он пел «на разрыв аорты»! Если он что-то делал, то никогда не халтурил. Все было не просто так, между делом, а на предельно натянутом нерве. При этом каждая песня еще являлась и мастерски сыгранной в актерском плане!

Увы, всенародной известности у Высоцкого тогда еще не было. Поэтому и домашние выступления могли не вызывать восторгов у случайных слушателей.

Лариса Лужина: Помню, было лето — у нас лоджия открыта. А под нами жили две старушки, лет под семьдесят. И они не понимали, почему кто-то ночью орет благим матом. Они же тогда не знали про Высоцкого абсолютно ничего. Считали, что мы там просто выпиваем и буяним. И поэтому-то у нас там шум, гам, песни, крики. На меня даже подали заявление в товарищеский суд, в кооперативе. И меня потом осуждали, стыдили… Даже выговор вынесли какой-то. А я оправдывалась: никто не пьет, не буянит, не хулиганит — это просто актер, Володя Высоцкий, он всегда так надрывно поет.

Благо известность Высоцкого — особенно, после выхода фильма «Вертикаль» и первых пластинок с песнями оттуда — буквально свалилась на голову простому обывателю. Даже тому, кто до этого времени совершенно не интересовался жанром бардовской песни.

Лариса Лужина: Интересно, что потом прошло какое-то время — всего пару лет где-то — и Володя стал вдруг очень популярен: стал часто выступать с концертами, его магнитофонные записи везде ходили, пластиночки маленькие даже стали появляться. И эти две старушки уже сами ко мне приходили: спрашивали, нет ли у меня пластинки Володи Высоцкого.

Впрочем, утверждать, что массовые концерты Высоцкий стал давать именно после «Вертикали», не совсем верно. После фильма у него просто появилось для этого гораздо больше возможностей…

Как утверждают высоцковеды, первый концерт «для массового зрителя» Высоцкого состоялся еще до выхода фильма «Вертикаль» на широкие экраны. Было это в 1965 году, в Институте высокомолекулярных соединений Академии наук СССР, в кафе «Молекула», предназначенном исключительно для сотрудников института. Из-за этой «закрытости» нельзя назвать тот концерт публичным в привычном смысле слова. Да и песни тогда исполнялись соответствующие: «Их было восемь», «Штрафные батальоны», «Татуировка»… Неслучайно, по воспоминаниям присутствующих, в конце выступления даже прозвучал наивный вопрос от слушателя: «А правда, что вы сидели в тюрьме?» Слишком уж Высоцкий вжился, видимо, в создаваемые образы лагерников да сидельцев.

После роли бесстрашного романтика-альпиниста, воплощенной Высоцким на киноэкране, его концерты стали проходить с завидной регулярностью. Тем более что и в репертуаре заметно прибавилось правильных песен (тех, что не вызывали оторопь у начальства).

Константин Кедров: Первые выступления Высоцкого пошли в основном по закрытым Научно-исследовательским институтам. Они его к себе очень часто приглашали: в эти академические городки, в ядерные институты и так далее. А им разрешали, но не всегда: где-то запретят, где-то разрешат. Так со сталинских времен повелось: когда Берия стал «хватать» физиков, Сталин приказал: «Физиков не трогать! Они бомбу делают!» Поэтому такое к ядерщикам имелось послабление.

Нужно отметить, что бардовский жанр не был изобретением Владимира Высоцкого. Уже почти с десяток лет по стране гремели исполнители собственных песен из движения КСП (Клубов самодеятельной песни).

Валерий Минаев: Высоцкому повезло поймать особую волну, даже оседлать ее. Все-таки 60-е годы — это время, когда стали появляться неформальные исполнители-барды. Не думаю, что Высоцкий как-то специально пытался подстроится под эту новую волну. Скорее она стала для него родной, естественной — он нашел в ней свое место. Ему не нужно было под что-то подстраиваться: это была «его эпоха» — и он очень органично в нее вписался.

Правда, кеэспешники в те времена больше в абстрактную романтику ударились: бригантина — каравелла, пути — дороги, закаты — рассветы, горы — моря, пахучая лапа ели — чайка над пенной волной… Но и острая социальная тематика уже начинала осваиваться — в первую очередь, Александром Галичем.

Константин Кедров: У Галича, например, вообще не было концертов. Точнее, всего один случился — в 1968 году, в Новосибирске. Но все его тексты я в то время знал наизусть! Причем первые прочитал еще где-то аж в 1957 году! И вскоре мы уже в студенческой компании пели его песни под гитару. А с начала 60-х годов вся страна заучивала Галича. Люди для этого потом и магнитофоны начали покупать: чтобы можно было слушать записи. А иначе — зачем они были нужны? А потом пошла волна кеэспешная. Конечно, очень глубоко в народ это движение не пошло, но студенческая молодежь, а также интеллигенция — преимущественно инженерно-технические работники, итеэры — массово увлеклись движением КСП. Опять же власти никак все не могли свое отношение к этому явлению четко определить: то есть они как бы этого всего и не хотели, но в то же время поняли, что бороться невозможно. Ведь буквально миллионы людей стали уходить в лес, собираться у костра и петь песни под гитару.