Владимир Суслов - [26]
В композиции здания декор группируется в ограниченных зонах. Снаружи - это очелье, крыльцо, наличники окон, внутри - киот. Такое акцентирование позволяет выделить элементы, наиболее существенные с точки зрения импозантности, и в то же время сохранить ясность основного объема.
Преимущественным видом декора в древнем зодчестве была резьба. Суслов делит декоративные мотивы резьбы на три группы: геометрическую, зооморфную и растительную. Первая наиболее распространенная, ввиду простоты выполнения, и самая древняя. Корни зооморфных мотивов также уходят в глубокое прошлое, к язычеству.
В. В. Суслов в «Обзоре» решительно утверждает связь русского искусства с дохристианским прошлым. Так, например, излюбленный мотив резьбы - конская голова - в прошлом был охранительным талисманом, ведущим свое происхождение еще от кочевой степной жизни. Растительный орнамент, применяемый преимущественно в церковном декоре, ведет свое начало от форм растений, которые народ любит и часто упоминает в песнях - хмеля и повилики, и в то же время является логическим развитием линейного «городца», что доказывается сравнением простейших городцов со сложной вязью церковных иконостасов.
Будучи проявлением духовной жизни, архитектура неотделима от народного искусства и культуры в целом: «В народе сложился наш язык, поэзия, музыка и та архитектура, о которой мы теперь говорим». Связь архитектуры с другими видами искусства выражается в глубоком единстве образной системы народного творчества, в реализме структурных элементов, общем характере законов гармонии. Владимир Васильевич всегда рассматривал архитектуру в единстве с декором и художественной обработкой утвари, подмечал сходство убранства очелья избы «с чудными головными уборами древнерусских красавиц», находил аналогию между деревянной резьбой и народными песнями: «просто частое повторение одного и того же мотива без конца или с перемежающимся, замечательно изящным, так называемым падением на кварту».
Псевдорусские стилизации вызывали глубокое возмущение ученого. «Во вкусе нашего народа лежит много здравого смысла, серьезности, монументальности, своеобразного уклада пропорций, контрастов,…строгости орнамента и его размещения. В нем далеко нет того бессмысленного разгула в мишурной резьбе и сложных фигурных вырезках из тонких дощечек, наклеенных одна на другую, как это видно в современных постройках» [77]. Определяя стиль как единство художественной системы архитектуры, утвари и декоративно-прикладного искусства, В. В. Суслов, естественно, отвергал поверхностную стилизацию, которая не затрагивала основ формообразования, характерных для русского зодчества.
В 1888 году В. В. Суслов разработал первую в России программу лекций по истории русского искусства [80]. Этот документ в сочетании с другими трудами ученого позволяет представить в общих чертах историческую концепцию Суслова и ее некоторые особенности. Прежде всего, он рассматривал историю архитектуры в единстве с историей изобразительного и прикладного искусства на фоне истории страны. Основой русской архитектуры Владимир Васильевич считал самобытное деревянное зодчество, которое корнями уходит в глубокое прошлое, а наибольшего расцвета достигло в лесном краю на северо-востоке России.
Предваряя современную историко-архитектурную концепцию, Суслов оценивал гражданское зодчество как важнейшую и значительнейшую часть архитектуры, много места уделяя «образу селитьбы», крепостным и другим гражданским сооружениям.
Приемы гражданской архитектуры оказали большое влияние на деревянное церковное зодчество. В течение домонгольского периода «наши деревянные церкви постепенно перерабатывают формы каменных византийских храмов в свои самобытные, сообразные со свойством самого дерева, и… с теми приемами, которые были уже выработаны на гражданском зодчестве». Церкви складывались по образцу изб и хором. В основе их композиции «те же клети, приставленные друг к другу; средняя побольше и повыше, по бокам поменьше и пониже, крыши двускатные… и т. п., не говоря уже о приемах технических,… самый характер и общий стиль вполне напоминает те высокие клети, которые составляют, например, хоромы царевен в Коломенском дворце». Следовательно, «наше деревянное церковное зодчество… уместнее рассматривать в связи с деревянным гражданским, нежели с каменным церковным» [77].
Особенность русского каменного храмового зодчества состоит, следовательно, в том, что в процессе развития оно испытывало влияние гражданской архитектуры и, с другой стороны, деревянного зодчества. Это влияние продолжалось до XVII века, сказавшись в композиции каменных шатровых церквей, в восьмигранных столпах колоколен и некоторых деталях.
Концепция В. В. Суслова, таким образом, опередила современную ему науку как широтой охвата процессов и явлений, так и историзмом, лежавшим в основе его взглядов. В связи с этим уместно вспомнить «Историю русской архитектуры» А. Павлинова, который ограничился анализом культового зодчества.
Историю русской архитектуры В. В. Суслов трактовал как последовательную смену региональных архитектурных школ, самобытных, но взаимовлияющих.
