Владимир Путин: Интервью Bloomberg - [13]

Я уже не говорю об очень чувствительном периоде нашей истории — о тяжелых событиях на Кавказе и в Чеченской Республике. Вы же журналист, Вы знаете, как реагировал политический истеблишмент Запада и пресса. Это что, была поддержка законной российской власти в восстановлении и укреплении государственности? Нет, совсем наоборот, это была поддержка сепаратизма и, по сути дела, терроризма. Потому что никто не хотел слышать, что на стороне боевиков и сепаратистов воюет Аль-Каида. Нам говорили: «Вы беспокоитесь, а мы только думаем о развитии демократии в вашей стране». Спасибо большое за такую заботу. Тем не менее мы настроены благожелательно, мы понимаем логику политической и геополитической борьбы, мы готовы к сотрудничеству, если готовы к такому сотрудничеству наши партнеры.

Дж. Миклетвейт: Если посмотреть на Запад и суммировать, резюмировать, что они думают. Наверное, по их мнению, корни недоверия в том, что Вы хотите расширить зону влияния России, может быть не географически, но, по крайней мере, контролировать приграничные страны. Сейчас, конечно, нервозность в основном из-за Прибалтики (Латвия, Эстония, Литва). Вы говорили о доверии. Вы можете сказать что-то, что успокоило бы их на этот счет?

В.Путин: Послушайте, думаю, что все здравомыслящие люди, которые реально политикой занимаются, понимают, что ссылки на угрозы со стороны России в отношении, скажем, Прибалтики — это полный бред. Мы что, собираемся воевать с НАТО, что ли? В странах НАТО сколько человек проживает? Где-то 600 миллионов, да? А в России — 146 миллионов. Да, мы — крупнейшая ядерная держава. Но Вы что, реально предполагаете, что мы собираемся завоевать Прибалтику, используя ядерное оружие, что ли? Что за бред? Это первое, но далеко не самое главное.

Самое главное заключается совершенно в другом. У нас очень богатый политический опыт, который заключается в том, что мы глубоко убеждены в том, что ничего нельзя делать вопреки воле народа. Вопреки воле народа ничего нельзя сделать, а некоторые наши партнеры как будто этого не понимают. Когда вспоминают о Крыме, они стараются не замечать, что воля народа, проживающего в Крыму, где 70 процентов этнических русских, а все остальные говорят на русском языке как на родном, была присоединиться к России. Этого стараются просто не видеть. В одном месте, в Косово, можно волю народа исполнить, а здесь нельзя. Это все — политические игрища.

Так вот, чтобы успокоить, я Вам могу сказать, что Россия проводила и собирается проводить абсолютно миролюбивую внешнюю политику, направленную на сотрудничество.

Что касается какого-то расширения зоны нашего влияния. Я из Москвы во Владивосток летел 9 часов. Это немножко меньше, чем из Москвы до Нью-Йорка через всю Западную Европу и Атлантический океан. Как Вы думаете, у нас есть необходимость что-то расширять что ли? Вопрос совершенно не в территориях.

А что касается влияния, то да, мы хотим, чтобы влияние России было более заметным, существенным, но мы вкладываем в это абсолютно мирное и позитивное содержание: влияние экономическое, гуманитарное, влияние, связанное с развитием равноправного сотрудничества с нашими соседями. Вот на что мы нацеливаем нашу внешнюю политику и, кстати говоря, и внешнеэкономическую деятельность. В этом может никто не сомневаться.

Дж. Миклетвейт: Пример приведу. Вы говорили о Крыме, упомянули, что там произошло, Вы дали какие-то гарантии, успокоили, Вы говорили о 2014 годе. Наш корреспондент в это время спрашивал Вас несколько раз (по-моему, три раза), что же происходит в Крыму, и знаете ли Вы что-нибудь о российских войсках в Крыму, которые там занимают правительственные здания? Вы сказали, что ничего не знаете, а потом через год Вы говорили, что Вы руководили операцией по приведению под контроль Крыма. Что-то можете прокомментировать на сей счет?

В.Путин: Конечно. Я уже много раз комментировал эти вещи. Здесь нет ничего проще, я уже об этом говорил. Да, наши военнослужащие обеспечили безопасное проведение голосования и референдума. Если бы мы этого не сделали, мы столкнулись бы с трагедией худшей, чем сожжение заживо людей в Доме профсоюзов в Одессе, когда националисты окружили людей беззащитных и безоружных и заживо их сожгли. В Крыму это бы носило массовый характер. Мы этого сделать не позволили. А то, что люди сами пришли на избирательные участки и проголосовали — это факт, под дулом автомата никто бы не пошел на избирательные участки.

Это настолько очевидно, что спорить с этим невозможно, поезжайте сами в Крым сейчас, погуляйте там и Вам все станет ясно. Вот и все. Поэтому, да, наши военные были в Крыму, мы даже не превысили численного состава нашей группировки, которая находилась там в рамках соответствующего договора с Украиной.

Но самое главное совершенно в другом: самое главное, что за этот референдум, а потом и за независимость проголосовал парламент Крыма, избранный за два года до голосования по украинскому закону. То есть это абсолютно легитимный, представительный орган власти людей, проживающих в Крыму. Это первая позиция.

А вторая — международно-правовая составляющая. В ходе решения вопроса по Косово Международный суд ООН принял решение и все западные партнеры аплодировали этому решению, а решение заключается в том, что при определении вопроса по независимости, решения центральных властей той или иной страны не требуется. Вот и все. Так что мы действовали в полном соответствии с международным правом, с Уставом Организации Объединенных Наций и на основе демократических принципов, а это, прежде всего, ни что иное как волеизъявление людей.