Владимир Путин: Интервью Bloomberg - [11]

Вот BP попала в сложное положение после известных печальных событий в Мексиканском заливе. Мы всё делали для того, чтобы её поддержать. Разве Британия в этом не заинтересована? Думаю, что заинтересована — так же и по другим направлениям.

Сейчас мы отмечаем юбилей Северных конвоев, Вы знаете об этом, да? Мы реально, это не для красного словца я говорю, относимся к участникам Северных конвоев как к героям. Они и были такими на самом деле. Мы знаем, в каких условиях они воевали — в тяжелейших. Они каждый раз шли на смерть ради общей победы, и мы это помним.

Дж. Миклетвейт: Возможно, Британия сейчас, когда она выходит из Европейского союза, будет более расположена к достижению соглашения с Россией?

В.Путин: Британия выходит и вышла уже фактически из Европейского союза, но она не вышла из особых отношений с Соединёнными Штатами — и, думаю, то, что касается отношений с Россией, зависит не от её присутствия либо отсутствия в Европейском союзе, а зависит от её особых отношений со Штатами. Если она будет проводить более независимую внешнюю политику, то тогда, наверное, можно будет сделать это. А если Британия будет руководствоваться союзническими обязательствами и будет считать, что это представляет больший национальный интерес, чем сотрудничество с Россией, тогда пусть будет так.

Это же не наш выбор в конечном счёте, это выбор наших британских партнёров, выбор приоритетов. Но так или иначе, конечно, мы понимаем, что в рамках союзнических отношений и особых партнёрских отношений со Штатами Великобритания должна делать поправку в отношениях с Россией на мнение своего главного партнёра — Соединённых Штатов. Мы относимся к этим реалиям как к данности, но, повторяю, как далеко Великобритания готова будет пойти на установление сотрудничества с нами, настолько же и мы готовы будем идти. Это зависит не от нас.

Дж. Миклетвейт: Последний вопрос по «двадцатке» — Эрдоган. Когда недавно турецкие танки вошли на территорию Сирии, Вы не протестовали особенно. Почему? Вы считаете, что Турция сейчас перешла ближе к вашим позициям, что всё-таки в какой-то степени Президент Асад останется в будущем, или как? Вы как-то изменили своё отношение к Президенту Эрдогану? Вы говорили, что он ударил вас в спину, когда был сбит российский бомбардировщик. Что-то изменилось в Турции, как Вам кажется, как Вы считаете?

В.Путин: Прежде всего, мы исходим из того, что Турция принесла извинения за инцидент, который произошёл, за гибель наших людей, сделала это прямо, без всяких оговорок, и мы это ценим. Президент Эрдоган пошёл на это, и мы видим явную заинтересованность Президента Турции в полноформатном восстановлении отношений с Россией. У нас много совпадающих интересов и в регионе Чёрного моря, и в глобальном плане, и в регионе Ближнего Востока.

Мы очень рассчитываем на то, что нам удастся наладить конструктивный диалог, у нас много больших проектов в сфере энергетики — тот же самый «Турецкий поток». Думаю, что мы его в конечном итоге реализуем, во всяком случае первую часть, касающуюся расширения транспортных возможностей и увеличения поставок на внутренний турецкий рынок, но с возможностью транспортировки и для европейских партнёров, — если они опять же этого захотят, если Еврокомиссия будет это поддерживать.

У нас очень большой проект по строительству атомной электростанции — по уникальным условиям. Они состоят там из нескольких элементов: мы кредитуем, владеем и эксплуатируем. Эта уникальность даёт нам основания полагать, что это реализуемый проект с учётом тех договорённостей по экономическим параметрам, в основе которых лежит стоимость киловатт-часа электроэнергии, что это будет экономически выгодный проект обеим сторонам.

Но кроме всего прочего, как я уже говорил, у нас есть взаимное стремление прийти к договорённости по проблемам региона, в том числе и по сирийской проблеме. Я как считал, так и продолжаю считать, что извне нельзя ничего решать по политическим режимам, по смене власти.

Когда я слышу, что какой-то президент должен уйти, слышу не внутри страны, а со стороны, то это вызывает у меня большие вопросы. Я уверен просто, и такую уверенность мне придают события последних десяти лет, а именно попытки демократизации в Ираке, попытки демократизации в Ливии, — мы видим, к чему это там привело: по сути, к развалу государственности и к росту терроризма.

Где в Ливии Вы видите элементы демократии? Может быть, они когда-то возникнут, я очень на это рассчитываю. Или продолжающаяся гражданская война в Ираке — а что там будет вообще с Ираком в целом в будущем? Пока это всё большие вопросы.

То же самое и в Сирии. Когда мы слышим, что Асад должен уйти (почему-то со стороны кто-то так считает), то у меня большой вопрос: а к чему это приведёт? Вообще, соответствует ли это нормам международного права? Не лучше ли набраться терпения и способствовать изменению структуры самого общества — и, набравшись этого терпения и способствуя изменению структуры общества, подождать, пока произойдут естественные изменения внутри.

Да, это не произойдёт с сегодня на завтра, но, может быть, в этом и заключается политическая мудрость — в том, чтобы не суетиться, не забегать вперёд, а постепенно вести дело к структурным изменениям, в данном случае в политической системе общества.