Владимир Набоков, отец Владимира Набокова - [15]

В начале марта 1917 года Милюков в качестве министра иностранных дел вошел в состав Временного правительства князя Георгия Львова, выступая за единение с союзниками по Антанте и войну с Германией. Продержался он на этой должности недолго (впрочем, «долго» в 1917 году – понятие очень относительное), вынужденно уйдя в отставку уже в середине апреля. После победы большевиков Милюков бросил все силы на создание единого фронта в борьбе с новой властью, не пренебрегая даже союзом с немцами – вчерашними противниками. Заметными успехами его усилия не увенчались.

Осенью 1918 года, на полгода раньше Набоковых, Милюков уехал из России, поселившись в Париже. Из Франции он пытался – опять-таки без особого успеха – выработать новую тактику борьбы с большевизмом и объединить левый фланг эмиграции, используя для этих целей в том числе издаваемую и редактируемую им газету «Последние новости», одно из популярнейших изданий русского зарубежья. Однако некоторые завоевания большевиков Милюков признавал, что входило в резкое противоречие с позицией Набокова и его политических друзей, о чем мы еще будем говорить подробно.

Как бы то ни было, до эмиграции своей партией Милюков руководил достойно. Он не был диктатором, не был иконой, он был – лидером. Да, он наслаждался всеобщим вниманием, да, любил бывать на виду и получать почести как лидер крупной политической силы, но многие называли его «первым среди равных» – думается, по справедливости.

Милюков был человеком невысокого роста и с заурядной внешностью, если бы не усы и пенсне, лицо его было и вовсе не запоминающимся. Он не притягивал внимание, он не выглядел сердцеведом (не путать с «сердцеедом»!), хотя и был таковым. Он редко выказывал эмоции, но вел себя всегда предельно достойно. Умел внимательно слушать, но, по мнению Тырковой-Вильямс, харизмой не обладал и к людям относился скорее с расчетом, нежели с искренним интересом.

Глава шестая Клинч

Меж тем количество Набоковых продолжало увеличиваться, а Рукавишниковых – сокращаться. Менее чем за четыре месяца 1901 года – с 23 февраля по 15 июня – умерли оба родителя Елены, Иван Васильевич и Ольга Николаевна. Вначале заболела Ольга Николаевна – рак. Ее муж, конечно, тратил столько, сколько требовали врачи. Говорят, среди них был Максим Кончаловский – предок нынешних Кончаловских, и в усадьбе Рождествено Рукавишников якобы платил Максиму Кончаловскому по 500 рублей в месяц – деньги, на которые можно было купить особняк в Петербурге (чиновник средней руки получал в месяц в 20 раз меньше).

Однако никто не помог и ничто не помогло, и так получилось, что Рукавишников умер даже быстрее жены – ему диагностировали саркому, которая быстро уничтожила его. Иван и Ольга похоронены в Рождествено, на территории церкви, в семейном склепе из белого мрамора, рядом со своим сыном Владимиром, умершим задолго до них. Склеп Рукавишникову разрешили поставить у храма из-за его выдающейся деятельности на благо своей деревни. От нынешней трассы Е95, ведущей из Санкт-Петербурга в Одессу, склеп находится буквально в нескольких метрах.

Одновременный и мучительный уход родителей тяжело сказался на состоянии Елены (старший сын описывал ее всегда исключительно в превосходных тонах, представляя ее неземной красоты женщиной и употребляя в ее адрес самые изысканные выражения – «умело витающие руки», «нежная и веселая», «мать в вуали, в котиковой шубе, поднимала муфту к лицу грациозно-гравюрным движением нарядной петербургской дамы»). В августе 1901 года Набоковы выехали на отдых на юг Франции, Владимир Дмитриевич вернулся к началу учебного года, так как тогда еще работал в училище, а Елена с детьми осталась в Европе, переехав на виллу брата Василия во французском городе По. Он находится между Тулузой и Бильбао, не на побережье, но для здоровья По был куда лучше Петербурга («вреден север для меня»).

К тому моменту у Владимира Дмитриевича и Елены уже было два сына – Владимир и Сергей (фактически родились трое, но их подлинный первенец, тоже сын, появился на свет в 1898 году, увы, мертвым). Владимир родился 22 апреля 1899 года, Сергей – 12 марта 1900 года. Братьев разделили всего десять месяцев и 18 дней, а значит, Елена Ивановна вторично забеременела примерно через полтора месяца после рождения первенца (сведений о том, что Сергей появился на свет преждевременно, нет никаких). Даже с учетом всех материальных возможностей, едва ли ей это далось легко, и неудивительно, что после двух родов подряд и вынужденного прощания с родителями ей потребовалось восстановление здоровья. Елена Ивановна с детьми вернулась в Россию только в январе 1902 года, когда за ними приехал ВДН. А ровно год спустя у них родилась дочь Ольга – 5 января 1903 года. И почти одновременно с этим…

27 апреля того же года. Совсем непримечательная дата в истории Российской империи. Но именно этот день, как сейчас видится, стал поворотным моментом в жизни Владимира Дмитриевича Набокова. В этот день в газете «Право» вышла статья «Кишиневская кровавая баня», посвященная еврейскому погрому. Подробнее о ней мы скажем чуть позже, однако сейчас обозначим пунктиром главные линии: Набоков обрушился с критикой на власти, обвинив их в антисемитизме на государственном уровне. Эта статья вызвала негативную реакцию в Министерстве императорского двора и правительстве и ознаменовала начало перехода ВДН в лагерь либеральной оппозиции – переход был, конечно, условным и постепенным, Набоков никогда не был государственником в прямом смысле слова, но и ярым антимонархистом никогда не был. Он продолжал быть активной частью российской политической жизни, но кое-каких иллюзий и надежд понемногу начал лишаться. А все началось с вынужденного ухода из Училища правоведения.