Владимир Крючков. Время рассудит - [5]

Такая нагрузка и не всякому здоровому человеку по плечу, а крепким здоровьем Александр Ефимович не отличался с молодых лет. Ещё в 1912 году он был уволен с воинской службы по болезни. А в 1928 году в результате серьёзной аварии в заводском цехе получил тяжёлую травму головы, лишился глаза. В 1937 году умерла бабушка, после чего на отца легли новые заботы.

Правда, к тому времени старшие дети стали уже самостоятельными. Николай, родившийся в 1913 году, отслужил в армии и отправился попробовать свои силы на Дальнем Востоке — страна тогда была охвачена энтузиазмом первых пятилеток. Последние сведения от него приходили в 1944 году. Тогда стало известно, что его зачислили на службу в Краснознамённую Амурскую флотилию. Однако после этого связь с ним оборвалась. Не дали результатов и послевоенные попытки близких что-либо разузнать о его судьбе. После войны несколько раз пытался разыскать хоть какие-то следы брата и Владимир Александрович. Безуспешно.

Константин, который был на два года моложе, окончил лётное училище и, став лётчиком-истребителем, участвовал в финской войне, был награждён орденом Красной Звезды. Но дальнейшая судьба его сложилась трагически: в первые дни Великой Отечественной войны он погиб в воздушном бою в районе города Даугавпилс.

Сестра — Валентина, 1918 года рождения, вышла замуж и стала носить фамилию Горшенина. Растить пятерых детей ей помогали, особенно в годы войны, всем миром.

Самый младший — Владимир задержался в родительском гнезде дольше всех, до 1951 года. Сведений о детских годах в своих воспоминаниях он оставил не слишком много. Но ряд пробелов удалось восполнить по архивным материалам и воспоминаниям близких. Так, когда пришло время садиться за парту, поступил он в начальную школу № 30 им. К. Ф. Рылеева, затем перешёл в среднюю школу № 38 им. И. Д. Папанина. Учился хорошо и легко, усидчивости и прилежности ему было не занимать. Война не дала окончить школу. Лишь в 44-м появилась возможность продолжить учёбу в школе рабочей молодёжи Баррикадного района Сталинграда и получить в следующем году аттестат зрелости. Заглянем в него: почти по всем предметам — отличные оценки, кроме русского языка и литературы, по которым выставлены «четвёрки».

В. А. Крючков вспоминает об одной дружеской привязанности детства: «На нашей улице, в соседнем дворе, жила в землянке одна немецкая семья. Глава этого семейства работал на заводе «Баррикады» и был, как рассказывал мой отец, уважаемым специалистом и очень хорошим работником. Я подружился с его старшим сыном, девятилетним мальчиком, моим сверстником. Мы часто ходили друг к другу в гости, постоянно держались вместе на улице — даже в играх всегда норовили оказаться в одной команде. Русский язык мой немецкий друг ещё не очень освоил. Я, как мог, помогал ему, а он в ответ учил меня немецким словам. Вот тогда и зародилось желание выучить немецкий язык, я даже дал себе слово непременно сделать это. Наша детская дружба продлилась почти семь лет. Потом началась война, а через несколько дней немецких семей в соседних дворах уже не оказалось: всех немцев выслали. С тех пор я потерял след моего друга, но память о нём, о совместных детских годах и нашей дружбе сохранилась навсегда»[6].

В довоенные годы семья Крючковых жила на улице Пензенской, в простеньком деревянном доме, построенном в 1928 году на месте старой бабушкиной лачуги, больше походившей на землянку. Однако в сентябре 1942 года, во время очередной бомбёжки, дом этот сгорел. Пришлось перебраться в заводское жильё, поближе к работе, в дом на улице Портальной, что территориально входила в черту посёлка Верхние Баррикады. (С противоположной стороны завода, у волжского берега, располагался посёлок Нижние Баррикады, долго — до немецких бомбёжек и обстрелов — сохранявший вид более комфортного поселения, так как изначально, ещё до революции, когда завод только вводился в строй, предназначался для инженерно-технического персонала предприятия.) Позднее здесь же, на Портальной, Крючковы построили собственный дом, который ничем не отличался от тысяч других домов сталинградских жителей, возведённых подручным способом.

Жили скромно. Можно сказать, что непритязательность и скромность, сформировавшиеся за четверть века проживания в Сталинграде, переросли у Владимира Александровича в черту характера. Привычка довольствоваться в быту малым стала нормой повседневной жизни, которую не смогли поколебать высокие должности, большие зарплаты и возможности. Гостей его московской квартиры (в том числе и журналистов), которую он получил как председатель Госкомитета и член Политбюро в доме по Денежному переулку, всегда поражала простота обстановки: не было в квартире ни изысканной мебели, ни дорогих ковров, ни хрусталя либо каких других атрибутов, свидетельствовавших о зажиточности хозяев. Возможно, на непритязательности Крючкова в быту сказалась позиция Ю. В. Андропова, с которым они вместе работали долгие годы. Не случайно в своих воспоминаниях об Андропове Владимир Александрович цитирует одно его двустишие:

Кто проповедь читать захочет людям,