Владимир Басов. В режиссуре, в жизни и любви - [49]

Еще одна вариация на тему идеальной женщины – Мари в фильме «Возвращение к жизни». Басов сознательно оставил за кадром многие повороты ее биографии – война, пересыльный лагерь, побег на родину, в Эстонию, предоставив возможность актрисе сыграть все это из сегодняшнего дня своей героини. А зритель должен был понять, откуда у молодой красивой женщины эта сосредоточенность во взгляде, эта сдержанная значительность чувств, эта решительность, с которой она борется за дорогого ей человека. И если зрители не знали всех деталей прошлого Мари, то они понимали и сердцем чувствовали – эта женщина должна была пройти многое и многое выстрадать прежде, чем у нее появился такойвзгляд и такая вселенская грусть во всем облике.

«Мой фильм – о любви, – говорил Басов. – О любви в самом широком смысле, о любви к женщине, о любви к земле, на которой родился. Любовь пробуждает в герое искру человеческого, очищает его от скверны и грязи и помогает ему вернуться к людям. Именно любовь к Мари, ее доверие к Серому волку, то, что она увидела в нем человека, а не «серого волка», заставило Арно сделать шаг вдогонку жизни».

Титова играла характер «нордический», сдержанный в проявлении внешних эмоций, но пассионарность ее героини выражалась в сюжетном действии – в том, с какой решимостью и последовательностью она отогревала душу главного героя, самоотверженно шла на риск и в конце концов погибала, оставаясь в памяти зрителя и главного героя романтически прекрасным воплощением образа хранительницы очага, защитницы и доброго гения мужчины.

Впоследствии Валентина Титова вспоминала, что принимать картину «Возвращение к жизни» приехал едва ли не весь генералитет. И когда после просмотра ей позвонили шесть генералов с самыми восторженными отзывами о ее работе в картине, она поначалу решила, что это какой-то розыгрыш. Но вернувшийся вечером домой Басов, едва только Титова открыла ему дверь, рухнул перед ней на колени и сказал: «Я думал, ты плохо сыграла. А сегодня тобой восхищались все!»

Инга Киреева – образ-перевертыш, но все о том же – еще одна модель вариации на тему «женщина в жизни мужчины». Прелестная молодая жена – «блондинистый, слегка растрепанный парик, очаровательное бледно-голубое не то домашнее платье, не то модный халатик» – мечта любого мужчины: украшение жизни и дома. «Птичка на ветвях его души», без устали щебечущая о том, что муж-ад вокат ее плохо одевает, и готовая, не теряя прекрасной спортивной формы, с великим энтузиазмом носиться по городу за все время ускользающей от нее шубкой за 500 рублей. Феерическая красотка и типичный манекен с раз и навсегда отлитым выражением лица. Хорошенький птенчик с острыми зубками. Очень «вкусная» пародия на типаж фотомодели – красивая кукла, на великолепной фигуре которой любая вещь сидит безукоризненно и выглядит совершенной. Образ, породивший в народе – зрителях – устойчивое убеждение, что режиссер Басов женат на манекенщице.

А между фильмами их семейная жизнь набирала обороты – со временем Басов для разросшегося семейства выбил новую квартиру, в самом центре Москвы, на Тверской, с видом на Кремль. И к другим домашним заботам Валентины прибавился еще и нескончаемый ремонт, который продолжался семь лет. Басов все время менял строителей, которым никак не удавалось воплотить его мечту «построить ХIХ век в отдельно взятой квартире». Их дети росли вместе с фильмами и ролями родителей – Басов и Титова всегда брали Сашу и Лизу с собой на съемки, в поездки по стране с концертами.

Валентина Титова:

«Я всегда всюду брала детей с собой. И Басов не сопротивлялся. В командировку мы брали он – одного, я – другого ребенка. Мы все время таскали их за собой, и все нам говорили – ах, вы же совершенно замучили детей. Не думаю, что замучили. Они быстрее развивались, они больше ладили с действительностью. И у них не было замашек детей, которые жили в доме, где все есть. Они привыкли, что на съемочной площадке все одинаковы – все едят одну пищу или ничего не едят, или не пьют, если нечего пить. Когда Лиза уже училась в ГИТИСе на режиссуре (теперь она хореограф), то свою дочку тоже брала с собой, и ее, наученную всей нашей жизнью, не волновал вопрос, а что скажут о ней другие люди. А если и скажут, то только то, что она – феноменальная мать, потому что когда Лиза получила диплом и мы зашли в ресторанчик это отметить, то маленькая Ариадна очень серьезно сказала ей: «Это я тебя водила в институт». И сейчас в ней развилась такая тяга к танцу!..

Я уверена, что Саша не просто так начал писать стихи, сценарии и мечтал о режиссуре – это было в нем с детства заложено. Папа все время сидел с бумагами, к нему приходили люди и говорили, и думали о кино каждый вечер, и они были необходимы Басову точно так же, как и он им. Он себя не чувствовал хорошо, когда был один. Он мог позаниматься чем-то, поспать, но нуждался в людях – не важно, умны ли они, так же ли подготовлены к разговору, как и он, Басов умел совладать с этой массой и мгновенно повести ее за собой – на пять минут, на двадцать, на полчаса. Я у него тоже многому научилась – поначалу я не умела говорить, выходить на сцену в творческих встречах, а сейчас мне все равно, какой зал, я его «уложу» в пять минут. Я училась у Басова, как раньше в Древней Греции учили риторике – с голоса. Это таинство, результат причащения к которому и сегодня удивляет работающих со мной людей: ко мне часто подходят организаторы творческих встреч и спрашивают: почему так тихо, неужели все из зала ушли? Нет, сидят, как в гробу, не шевельнутся, потому что боятся что-нибудь пропустить, потому что это я их так заворожила.