Владигор и Звезда Перуна - [18]

Медлить, однако, было уже нельзя.

Одна из айгурских наложниц Ахмала, страдающего бесплодием, неожиданно родила мальчика. Старейшины, к мнению которых редко прислушивались в последние годы, вдруг проявили настойчивость и потребовали, чтобы ребенок был признан наследником верховного вождя. Ахмал, обрюзгший и растолстевший настолько, что и шагу уже не мог ступить без помощи слуг, поколебавшись, согласился со стариками.

Был назначен день пира, на котором верховный вождь объявит о своем решении.

Первой мыслью Рума было заманить Ахмала в потайную пещеру и сбросить его к грунам. И никаких решений, никаких наследников! Он, Рум, более всех достоин верховной власти над айгурами! Но, поразмыслив, Рум понял, что одному ему не дотащить такую тушу, даже если Ахмал не окажет сопротивления. Он начал обдумывать иные способы убийства — от яда до кинжала наемника. В конце концов, Рум и сам мог проткнуть жирное брюхо Ахмала и объявить себя верховным вождем. А кому это не понравится, тот пусть взглянет с Вороньей горы на воинов, готовых повиноваться любому приказу Рума. Но он чувствовал, что и это не лучший выход из положения. Он занервничал. Впервые за много лет ему начало изменять хладнокровие.

Накануне пира он долго не мог заснуть. Уже третий караул сменился у входа в покои первого советника и казначея, а тот все ходил взад-вперед по мягкому ковру, сжимая рукоять кинжала, торчащего за поясом.

— Как обидно, не правда ли? — раздался вдруг слева от него скрипучий голос. Рум подскочил от неожиданности и приставил кинжал к горлу невесть откуда взявшегося старикашки, безбородого, с узким лбом и тонкими губами.

— Кто ты, мерзкий старик? — вскричал Рум. — Как посмел ты войти сюда?!

— Еще бы не обидно, — пробасил за его спиной другой голос, грубый и хриплый. — Столько лет ждал подходящего часа, и все напрасно.

Рум резко обернулся. На него с мрачной усмешкой смотрел воин-варвар с перебитым носом. В углах рта желтели клыки.

— А он еще надеется, глупец, что его, безродного айгура, признают верховным вождем, — опять произнес старикашка.

Звериный рыкающий хохот оглушил Рума, и он вдруг с ужасом увидел на своем ложе коротколапое, покрытое чешуйчатым панцирем чудовище. Слюнявая пасть ощерилась тремя рядами острых зубов, мощный зубчатый хвост молотил по подушкам, поднимая тучи лебединого пуха.

Рум заметался. Попробовал закричать, позвать стражу, но язык присох к нёбу, и, кроме сдавленного шипения, он ничего не смог из себя выдавить. Рум выронил кинжал и без сил опустился на ковер. Меж тем непрошеные гости приблизились к нему и непонятным образом соединились в одно существо — трехголовое, со сросшимися бугристыми затылками, увенчанное рубиновой короной.

— Убить Ахмала легко, — раздался грозный голос. — Но век самозванцев короток, вскоре и тебя прирежут, как ягненка. Власть твоя должна казаться законной. И я могу это устроить. За определенную плату.

Вновь захохотала зубастая пасть, и Рума всего, от пяток до корней волос, пронизало неземным холодом.

— Ты мой кошмарный сон, — пробормотал он. — Бери любую плату, только оставь меня.

Голова его раскалывалась, он обхватил ладонями виски и провалился в забытье.

Наутро Рум встал совершенно разбитый. С удивлением оглядел вспоротые подушки, валяющийся на ковре кинжал и кликнул слугу, чтобы тот навел порядок в его покоях.

— Что прикажешь делать с рыбой, господин? — спросил с поклоном слуга, когда Рум уже был у двери. Первый советник в недоумении вскинул брови, обернулся и заметил в углу корзину, полную живых угрей.

— На кухню, — приказал он, стараясь не выдать своей растерянности.

На пиру он сидел по правую руку от Ахмала, был неразговорчив и мрачен и ругал себя, что убийство верховного вождя недостаточно им подготовлено. Он поискал глазами воина из стражи, который по его знаку должен был метнуть в Ахмала отравленное копье, но не обнаружил его. Что ж, подумал он, придется самому исполнить задуманное. Не зря же воины, окружившие Воронью гору, ждут сегодня от него богатой награды. Имя наследника не должно быть произнесено.

Младенца уже принесли в шатер. Он лежал в богато украшенной люльке, несколько нянек хлопотали над ним. Молодая мать, не скрывая гордости, выслушивала льстивые похвалы приближенных.

Перед тем как верховному вождю настало время высказать свою волю, слуги внесли вина и очередную смену блюд.

— О, борейские угри! — оживился Ахмал и, придвинув к себе серебряный таз, принялся вылавливать из малосольного рассола скользких змеевидных рыбин, заглатывая их чуть ли не целиком. Наконец он обтер руки о шаровары. Четверо слуг подбежали к верховному вождю и подняли его на ноги.

Стало очень тихо. Рука первого советника скользнула к поясу и упала на бедро. Рум с отчаянием понял, что кинжал остался лежать на ковре в его опочивальне. Он попросту забыл взять оружие.

— Айгуры! — зазвучал над ним зычный голос Ахмала. — Слушайте мою волю! Да будет она непреклонна и не подвержена сомнению! Повелеваю после моей смерти считать верховным вождем, властелином Севера и Востока… — Внезапно Ахмал поперхнулся. Рум поднял голову и встретился с ним глазами. Вождь испуганно смотрел на него. Затем вновь открыл рот, и Рум с изумлением увидел, что у Ахмала два языка: красный и черный, извивающийся словно змея. — …Рума, моего первого советника и казначея.