Владеющие - [58]

— Я знаю, что вы веруете в Небесный свет, отдадите свой Камень. Но сможет ли Владеющий убедить других Хранителей? Ведь я слышала, что в некоторых шкатулках тайники пустые. Завещаний там не было, или они утеряны. По себе знаю, что расставаться с Камнем невыносимо. А если кто-то из Хранителей откажется? Есть ли здесь место насилию? Мое Завещание совершенно не читается, стертое, бессмысленный набор нескольких слов, но и в вашем документе нет ни слова о том, можно ли отнимать или красть Камни?

— Не мучьте себя, Анастасия. Многие знания, многие печали. Нам не стоит думать об этом, мы просто Хранители. Пришло время собирать Камни, пришел Владеющий. Думаю, что только он может сможет понять смысл Небесного послания, принять верное решение, как правильно действовать. Мы ничем не можем ему помочь. Знаете, Анастасия, я еще хотел сказать…. Мне кажется, что мерцающие Камни уже неподвластны нам. Они теперь отторгают нас, своих Хранителей, хотя раньше давали нам жизненную силу. В последние дни я чувствовал холод в руках, когда прикасался к шкатулке. Когда приоткрыл крышку, чтобы посмотреть на мерцание алмаза, то почувствовал сильную головную боль, и сердце сдавило. Я больше не нужен ему. Я умираю. И это после стольких лет…

— Ну, полноте, Марат Ибрагимович! — воскликнула Анастасия Александровна, — Послушали бы вы себя сейчас со стороны. Уж вам ли гневить судьбу, вы говорите сейчас не как Хранитель, не как мужчина, а словно отвергнутая куртизанка. Поймите, Камни теперь уже не наши, они ждут Владеющего…. Возможно, вы ничем не сможете ему помочь, а я…. Впрочем, это личное….

Хранители медленно шли к Васильевскому спуску. Со стороны казалось, что два человека просто гуляют, говорят о разных пустяках. Увы, это только казалось. Они говорили об Армагеддоне, о том, сколько времени отведено Небесным светом человечеству. Несколько лет, несколько месяцев….

* * *

…Владимир Соловьев включил телевизор, выбрал программу «Евроньюс», приглушил звук. Он налил в рюмку водки, выпил, сморщился, мотнул головой. Вилкой скребанул по дну сковородки, оправив в рот солидный кусок яичницы собственного рецепта приготовления. Когда вечером он стоял за плитой и готовил себе ужин, он испытывал недолгие минуты блаженного покоя, черные мысли не тревожили ум, с сердца падал камень, а душу не теснила боль, готовая стиснуть свои жесткие пальцы на горле и душить, пока не станешь задыхаться, как часто задыхаешься во сне под утро. Вот и сегодня Владимир Николаевич решил себя побаловать Кусочек сыра мелко покрошил на блюдце и поставил поближе к плите. Разбил три яйца в тарелку, смешал белки с желтками, но не взбивал, добавил в яйца соль и черный перец. Поставил чугунную сковородку на средний огонь, влил немного оливкового масла, очистил и порезал небольшую луковицу, слегка обжарил, посолил, сдвинул на край сковороды, на другом крае сковороды, смещенном к огню, обжарил нарезанную соломкой копченую колбасу. Положил в сковороду кусочек сливочного масла, смешал обжаренную колбасу с луком, добавив чайную ложку кетчупа. Залил яйцом, посыпал тертым сыром. Крышкой сковороду не накрывал. Как раз есть пара минут, чтобы достать из холодильника запотевшую бутылку водки, взять рюмку, нарезать черный хлеб, достать из банки пару маринованных огурчиков.

Так отвратительно, как в последние месяцы, он себя не чувствовал никогда. Вторая жизнь телеведущего прежде служила отдушиной от неимоверной напряженности, чувства ответственности, страха, отчаянья, которые сопровождали Куратора региональной программы «Голос». Сейчас все переменилось. Клоуны, которые называли себя политиками, уже не смешили, а раздражали. Все чаще он в раздражении выходил за пределы редакторского текста, слушая не речь в скрытом наушнике, а собственный внутренний голос, который превращал его из остроумного интеллектуала, свойского парня, храбро и прямо высказывающего сокровенные мысли миллионов, в раздраженного ментора, пытающегося убедить всех в собственной правоте. В эти мгновения популярный ведущий словно забывал, что у каждого своя правда, и что словами переубедить невозможно, что это всего лишь шоу, где два комика-дуэлянта, которых рознит только степень приближенности к власти, а отсюда и степень оппозиционности, вооружены не пистолетами или шпагами, а лишь заученными подколками, издевками, словесными плевками.

Соловьев знал, почему так происходит, но в глубине души боялся себе в этом признаться. Он чувствовал приближение ужасной катастрофы, той самой, которой он, посвященный, страшился, все время гнал от себя черные мысли по принципу «авось, обойдется», ведь за столько лет ничего страшного не произошло.

Сегодня Владимир Николаевич решил четко сформулировать свои тревоги и сомнения и не только для себя лично, но чтобы сказать об этом завтра на совещании. Он выпил еще рюмку, доел яичницу, сел в кресло, закрыл глаза.

Итак, мы опаздываем. «Жуки» нас переиграли. Тридцать лет они, успокаивая Посвященных словами о миролюбии, трудились в поте лица, вернее, своих морд, и строили убежища, которые мы не можем даже обнаружить. Что это значит? Это значит, что эти убежища не просто места временного проживания, а нечто большее. Это и военные базы, и….