Владеющие - [30]

— А кто мой отец? — спросил Владимир, — Вы сказали, что он был ученым. Значит, вы знаете, кто он?

— Да, он уже был в возрасте, когда повстречал Ольгу. У него была семья, жена, дети в Москве. Он всецело был занят своей работой, — уклончиво ответила Лугарина, — Я назову, конечно, тебе, Володя, его имя. Только ты не думай, что я выжила из ума, ладно. Посмотри на себя в зеркало. Боже, как ты похож на него, даже также сутулишься, также искоса смотришь, наклонив голову.

— Короче, Склифосовский, — прошипел разъяренно Владимир, — Фамилию, бабуля. А за мои нервы ты не беспокойся…

— Твоего отца зовут Андрей Дмитриевич Сахаров, — ровно, безо всякой обиды, сказала Лугарина и стала наливать себе и Владимиру в бокалы вино.

— Так, приехали. Хорошо, хоть не Берия. Тоже ведь с ним бомбу делал, — обхватил голову руками Владимир и вдруг дико захохотал. С ним начиналась истерика, — О-о, ну, все, бля, приплыли…. Как говорят французы, ноу коммент…. Выходит, я наследственный диссидент. Нет, я не могу. Так попасть…

— Владимир, прекрати, — вдруг металлическим голосом выкрикнула Лугарина, оглушительно хлопнув ладонью по столу. Он моментально смолк, пару раз всхлипнув. Выпил вина из поданного ею бокала.

— Подождите, — нахмурился Владимир, — Я ведь помню, что Сахарова с Боннэр сослали в Горький только в середине семидесятых годов. А я родился, вы сами сказали, в начале семидесятых. Что-то здесь не сходится.

— Эх, Володя, — горестно вздохнула Анастасия Александровна, — Да какая там ссылка. Он с конца войны работал в этом самом секретном институте, здесь делал водородную бомбу. Каждую неделю летал в Москву то на заседания Академии наук, то в Кремль. У него и в Москве была квартира, лаборатория, рабочий кабинет. У него персональный самолет всегда стоял в готовности на взлетной полосе военного аэродрома невдалеке. А ссылка, — это так, для его жены Елены. Она возомнила себя великой защитницей прав человека, можно сказать, находила в этом деле такое же удовлетворение, какое другие в постели находят. Мне и женщиной ее назвать трудно. Лохматая, грубая, курила все время и материлась. Ох, как же я этого не люблю. А вот Андрюша был совсем другим, — мягким добрым, доверчивым. И Олюшка была такой же милой. Вот они и полюбили друг друга, как два голубка. Елена, когда узнала про Олину беременность, даже скандал не стала устраивать. Ей ведь не любовь Андрюшина была нужна, а его власть, его слава, его деньги. Все это она от него взяла с лихвой, до донышка, до ниточки, до последних его дней. А он, святой, ей всегда верил… А она детей в Америку… Но ты отца осуждать не должен. Он ничего про тебя не знал. Он в это время в Сибири на испытаниях фотонной бомбы был…

— Да, как я могу кого-то осуждать? — раздумчиво сказал Владимир, — Я еще даже осознать все это толком не могу. Знаете, Анастасия Александровна, пойду-ка я лучше к себе. Кстати, уж если я имею такую родословную, то представляю, кто вы такая на самом деле. Наверное, княжна или графиня. А может быть, вы принцесса на горошине, а?!

— Ну, что вы такое городите, Володечка, — опустила глаза Лугарина.

Бедный Владимир. Он совершенно забыл о поговорке, что в каждой шутке есть только доля шутки, остальное, — правда. И даже не предполагал, как он был недалек от истины…

Глава 12 Посвященные

Наконец-то, за последние несколько дней Владимир Владимирович отдыхал по-настоящему, душой и телом. Картина прояснялась, появилась, пусть жуткая, но четкая цель. И даже проблема Хранителя с его алмазом как-то позабылась, не казалось первостепенной. Владимир Владимирович потрепал по холке «девочку» и без разбега метнул тело с бортика в воду бассейна. Лабрадор шаловливо мотнул ушами, лизнул алым языком по лоснящемуся антрацитом своему боку, куда попало несколько солоноватых брызг.

Президент сделал несколько проплывов энергичным брассом, вылез из бассейна, сел за столик, взял высокий прозрачный стакан с апельсиновым соком. Воскресный день выдался хорошим. Солнце на закате греет теплыми лучами. Воздух напоен смолистым духом. Все же конец августа в средней полосе России — самая благодатная пора.

В это время зазвонил сотовый телефон спецсвязи.

— Да, конечно, — сказал Путин, — Буду готов через полчаса, заезжай.

Владимир Владимирович обеспокоился. Сообщение Патрушева о том, что сегодня совещание Посвященных, застало его врасплох. Он быстро прошел сотню метров от бассейна до дачи, по ласкающемуся ворсу толстого ковра переместился из гостиной в спальню, раздвинул двери шкафа-купе. Выбрал серый костюм, черную водолазку, мягкие кожаные туфли.

В ворота дачи въехал белый Мерседес с мигалкой, гаишной символикой, синими милицейскими номерами. Открылась задняя дверь. Патрушев тяжко вылез на волю, раскинул в стороны руки, широко зевнул и потянулся. Посмотрел на часы. От ворот, из-под кроны яблони, от входа в беседку на него недоуменно косились добры молодцы службы безопасности.

Владимир Владимирович подошел, не выказав особого удивления, и полез вслед за Патрушевым на заднее сиденье машины. Закрутив синей мигалкой, без сопровождения и охраны «Мерседес» с двумя самыми главными лицами государства рванул с места и скрылся в неизвестном направлении.