Владеющие - [27]

— Николай, ты оговорился или я ослышался? — озадаченно спросил Президент, — Ты упомянул про Ходора. Но ведь он в «Матросской тишине» уже полгода.

— Эх, Володя, — сморщившись, произнес Патрушев, — Извини, раньше я не мог тебя об этом информировать. Ходорковский имеет Шестой допуск, как и я. Не удивлюсь, если он один из Правителей. Это сука Лебедев его подставил. Наши деньги через различные счета «Юкоса» шли в «Аладдин», а Лебедев скрысятничал, погнал часть транша не в доверенный банк, а в свой оффшор. Пришлось мне за Ходора в «Горгоне» отвечать. Бля, меня ведь даже сывороткой правды хотели колоть…

— Ну, если он не виноват, да еще Посвященный, что же он тогда в тюрьме сидит? — еще тише спросил Путин.

— Да не сидит он, — досадливо произнес начальник контрразведки, — Мы ему накладную пластику сделали, загранпаспорт на фамилию Петров. Миша работает на нашей ближней даче. Связь, машина, самолет в его распоряжении. Мои сотрудники в этом деле «слепые исполнители», пришлось запустить фуфло, что олигарха чиновничья мафия хочет на зоне ликвидировать. Мол, проводится операция типа «защита свидетеля». Правда, иногда Михаилу Борисовичу приходится пересаживаться в «воронок» и бывать на заседаниях суда, пока его дублер в это время в сауне с девочками греется. Кстати, дублер таким козлом оказался, капризный, как баба, то ему камера без кондиционера, то телевизор без спутниковой тарелки. Но терпим, уж больно похож, словно брат-близнец…

— Что творится, ебена мать! Цирк…. Вот тебе и борьба с олигархами… А я, как болван…, - взвыл Президент, — Нет, это уже полная херня…

— Да успокойся ты. И не бери в голову, — сердито просипел Патрушев, выпил глоток вина, откашлялся, — Если бы ты знал, сколько лет я был «слепым исполнителем», сколько раз и каким образом меня Правители «втемную» имели, то ты бы уссался со смеху. Смири гордыню-то. Нам с тобой о другом сейчас думать надо. Ох, чую, крутые события назревают. Неспроста тебя в работу включают…

— Блин, мы с тобою уже полтора часа сидим, — посмотрев на часы, удивился Путин, — Мои «суслики» думают, наверное, что я где-то в бане с девочками. Да, кстати, я еще об Ультиматуме хотел спросить, а правда, что…

— Володя, на сегодня хватит. Давай завтра, — теперь уже по праву старшего по званию перебил собеседника Патрушев, — У меня срочные дела…

— Как скажешь, Николай. И спасибо тебе, хотя, как заснуть сегодня, вот проблема, — бормотал Владимир Владимирович, провожая собеседника до самой двери.

— А как я сплю седьмой год…, - вместо прощания ворчливо буркнул Патрушев, выходя из кабинета.

Глава 11 Город

Евгений неподвижно лежал на спине, тоскливо смотрел в потолок. Тело словно били палками, каждая мышца болела. На душе было мерзко, как было мерзко за окном прохожим в этот пасмурный день на продуваемых широких улицах города. Порывистый ветер нес с реки сырую стужу, бросал в лица капельки холодной влаги. С улицы через приоткрытое окно доносились заунывные звуки курая, словно гудит гигантский, размером с теленка, шмель, осаживая огромный пахучий цветок. Это репетировали солисты Башгосфилармонии, готовясь к традиционному осеннему концертному туру по сельским Домам культуры республики.

Ряд пятиэтажек улицы Гоголя упирался в многооконный белый куб правительственного здания. Низкие рваные серые облака цеплялись за телебашню, торчашую у края обрыва горы. По склонам горы до самой Белой теснились, выстроившись в деревенские проулки, домики старой Уфы — Нижегородки. Издалека донесся пронзительный дребезжащий металлом напев вечернего намаза. Мулла уфимской мечети был человеком прогрессивным, поэтому он не надрывал горло на минарете, а по расписанию включал магнитофон с динамиками на полную мощность. По соседству с мечетью в Троицком соборе деловито крестились попы, начиная вечернюю молитву для десятка старушек и нескольких молодиц со скорбным взором. Включали разноцветную иллюминацию десятки казино, расположенные в деловой части города. Иногда по вечерам Евгению казалось, что весь Лас-Вегас переехал к нему на соседние улицы. Сопливые девчушки, именующиеся путанами, стайками собирались на обочинах главной городской магистрали, проспекте Октября, рассекающим, как клинок, весь город с юга на север.

Мужики, в недавнем прошлом нефтепереработчики, машиностроители, монтажники, бурильщики, а теперь в основной своей массе безработные, в лучшем случае охранники при казино, затаривались в «стекляшках» дешевой горькой водкой местного разлива. Женщины в тускло освещенных желтым светом комнатах-клетушках многоэтажных ульев-зданий стирали, гладили, варили, штопали, пылесосили, пеленали. По десяткам улиц миллионного города неслись бесконечные вереницы машин, включив фары ближнего света….

* * *

…На пятикилометровой высоте, прямо над телебашней, в облачном сумраке неподвижно висел, похожий на круглую булку ржаного хлеба «Чулпан», сторожевой космолет гугианов. Укутанный в защитный гравитационный кокон сторожевик, в отличие от боевых космолетов, был полностью невидим для земных радаров и почти неразличим визуально. Мигала панель триверса, ретранслируя точечным фотонным лучом в Убежище перехваченные сорок программ спутникового и местного телевидения. Откинув наголовники скафандров, три гугиана ячеистыми блюдцами глаз смотрели, не отрываясь в нижние иллюминаторы. Длинные, тонкие, почти невидимые усики не шевелились, безвольно обвиснув. Членам экипажа чудилось, как в детстве, — вот оно, прямо под лапами, большое гнездо «никхов» на сухом возвышении сероводородных болот родной планеты. Тысячами светящихся точек в темноте бегают крошечные «пузатики» цепочками по своим дорожкам, таскают травяные стебли из сырых впадин, строят свой маленький город. Ткнешь нижней лапой в центр сооружения, и они суетливо, беспорядочно забегают туда-сюда, растопырив ручки и спотыкаясь на крошечных ножках, падают, роняя из передних ручек своих детенышей. И как весело брызнуть на них в это время едкой жидкостью из брюшных желез. Вообще, такой кавардак, такую кучу малу устраивают, — просто писк.