Владетельница ливанского замка - [55]

— Да, я знаю, триста тысяч франков.

— Немного больше, — четыреста тысяч. Сто тысяч осталось у меня во Франции.

Альберт задумался.

— Это действительно очень интересно, -~ заметил он.

— Не правда ли? — сказал я порывисто, о чем сейчас же пожалел.

— Да, очень интересно. Значит, вам нужно…

— Да… шестьсот тысяч франков.

— Гм! Вы забываете еще налог на отчуждение, — десять процентов.

— Да, это верно; значит, семьсот тысяч.

— Затем, вы делаете свои расчеты, не принимая во внимание возможной надбавки на аукционе.

— Этого можно не опасаться, могу вас уверить. В нашей стране есть обычай не вступать при продаже с торгов в состязание с теми, кому эти земли принадлежали раньше. А я уже сказал вам, — моя семья владела раньше этим поместьем.

— Счастливая страна, — сказал Альберт, — где человек, занятый коммерческими делами, считается с такими почтенными соображениями! Ах, капитан, здесь у нас иное дело! — Он вздохнул. — Семьсот тысяч франков… это сумма! Но, в конце концов, почему бы и нет? Особенно — если, как вы говорите, имение стоит более двух миллионов. Несомненно, вы можете достать значительную часть этой суммы, если дадите расписку с согласием на залог покупаемого вами имения.

Я закусил губу. Как я мог сказать причину невыполнимости такого плана! Закладывать воображаемые земли!

— Я предпочел бы другое, — сказал я холодно.

— Что же именно?

— Не знаю. Я прошу вашего совета.

— Семьсот тысяч франков! Но какую гарантию можете вь дать, имея только четыреста тысяч?

— Мою подпись.

— Боже мой! — воскликнул Альберт. — Простите меня великодушно. Я до сих пор ничего вам не предложил… Кофе или лимонад?

— Лимонад, если можно.

— Антуан! Два лимонада! — Вашу подпись… О, конечно! Хотя, капитан, мой долг сказать вам… Ах, если бы вы знали сердца деловых людей в Бейруте! Это скала, говорю я вам, скала. Горан, Саннин… горы Ансарие… Конечно, если бы речь шла обо мне…

— Но ведь я к вам и обращаюсь, — сказал я, чувствуя, как у меня сжимается горло.

— О! Если ко мне, тогда это другое дело. К сожалению, это, конечно, трудно. Вы знаете, какую симпатию я к вам питаю, капитан, и я желал бы только одного, — быть… но когда торги?

— 23 октября.

— 23-го? В понедельник. А у нас сегодня 14-е, суббота! Восемь дней! Нельзя терять времени. Семьсот тысяч франков! Это сумма, это сумма… Скажите мне, капитан.

— Что?

— Вы очень держитесь за это дело?

— Очень.

— Во что бы то ни стало?

— Я вам повторяю — очень, — сказал я, не в силах сдержать мучительной тоски, и видел, как он вздрогнул.

— Ну, тогда нужно серьезно переговорить… Вместе с тем вы мне позвольте говорить с вами вполне откровенно, вполне свободно… А, вот и лимонад.

Я жадно выпил.

— Конечно, — продолжал Альберт, — если дело, о котором я буду с вами говорить, удастся, вы можете рассчитывать?

— Я не ищу никаких особых преимуществ. Заем под мою подпись.

— Ну, ну, не сердитесь. Я хочу все же вам сказать, что это дело — Зарифа, — в сущности, не очень важно само по себе. Говоря вполне искренно, оно было только приманкой для дела гораздо более значительного.

— Говорите, — сказал я. На висках у меня выступил пот. — В чем же суть?..

— Это очень просто. Мы не хотим — вы, разумеется, понимаете — создавать затруднения господам Зарифу и Султану просто так, ради одного только удовольствия, — нет! Нужно вам сказать, что прошлый год фирма «Гафрам и Гардафуй» — наша фирма — выступила конкурентом фирмы «Зариф и Султан» на получение поставок в армию. Мы потерпели поражение. В этом году мы хотим взять реванш. Конечно, дело идет не о том, чтобы предложить более низкие цены, чем у них…

— На что же в таком случае вы рассчитываете?

— А вот на что: Зариф и Султан — мусульмане.

— Они имеют такое же право участвовать в торгах, как и христиане.

— Не спешите. Я сказал — мусульмане. Но главное в том, что они антиохийсхие мусульмане. Вы не знаете, может быть, что у Зарифа есть родственник, двоюродный брат, Мухтар-бей, с которым он более или менее связан, и что этот Мухтар-бей является поставщиком турецких войск Адана и Диарбекира. Я представлю вам доказательство.

— Ну и что же?

— А то, что мне кажется, что если Главный штаб укажет хоть сколько-нибудь серьезно на неудобства, которые может повлечь за собой такое положение вещей, то интендантство, при одинаковых ценах, предпочтет обратиться к нашей фирме. Что вы скажете?

Меня охватила нервная дрожь.

— Если, — прошептал я, — будет дано такое заключение, которое отстранит, окончательно или только временно, фирму «Зариф и Султан»… так что…

— Подождите, подождите, — сказал он. — Не спешите так. Есть еще другой вопрос, который меня живо интересует.

— Какой?

— Направление будущей железной дороги из Алепо в Лат-такие.

— Это направление уже установлено, — сказал я.

— Она пройдет через Риха, не правда ли?

— Да.

— Крупная ошибка. Огромная ошибка. Было бы гораздо выгоднее провести ее немного ниже — через Калаат-эль-Мудиц, например.

— У вас, вероятно, есть земли вблизи Калаат-эль-Мудика и вы ничего не имели бы против того, чтобы они были отчуждены? — заметил я иронически.

— Э, — сказал он, — вы, может быть, попали в точку Но вы хорошо знаете, с другой стороны, что направление, которое я указываю, принесет с собой большую выгоду: окончательное усмирение в Ансарие. Мой личный интерес всегда совпадает с общим интересом; поэтому я всегда могу хлопотать без всяких опасений…