Владетель Ниффльхейма - [12]
— С возвращением, — сказал Алекс.
Юленька не пошевелилась. Она лежала на песке, свернувшись в клубок, и улыбалась. Только пальцы ее вздрагивали, словно Крышкина перебирала струны чужой скрипки.
Глава 7. Драка
— Эй ты! Слышишь?
Джек шел, не сбавляя, но и не ускоряя шага. Он расправил плечи, хотя понимал, что выше не станет. Но может этот, который сзади, отвяжется?
— Стой!
Чего ради? Джек не напрашивался в няньки.
…няньки пахнут горелым молоком и кашей. Чаще всего варят пшеную, желтую. И растаявшее масло расползается по тарелке. Тает белый сахар…
— Стой, слышишь?
Случайное воспоминание треснуло, и Джек, пытаясь поймать его — запах, вкус молока и молочной пленки, которая липнет к ложке.
Не вышло. Место, люди — все ушло. И Джек снова остался один в мире влажных камней, темного моря и скалы-ладони. Он медленно развернулся и, давя внезапную холодную злость, спросил:
— Чего тебе?
Алекс приближался медленно. Руки вперед выставил. Кулаки сжал. Но бить не решается. Это неправильно, потому что бить надо, пока тебя не видят.
Так надежней.
— Ты ничего сказать не хочешь? — он покраснел весь, и вены на висках вспухли.
У Антоныча с шестого сектора вены также набухали, когда он в матушку Валу камнями швырялся. Матушка терпела-терпела, а потом, когда камень попал в Воробья, сказала слово, и вздувшиеся вены лопнули внутрь головы. Кровь полилась из ушей, носа и желтых, как та позабытая пшенка, глаз.
Антоныч умер.
Алекс был жив. А Джек не знал заветного слово и поэтому просто сказал:
— Отвали.
— Ты ее бросил!
— И что?
— Ты ее бросил! — Алекс вцепился в куртку и дернул на себя. — И теперь просто возьмешь и свалишь?
— Возьму, — согласился Джек. — И свалю.
Подумав, он добавил:
— Нахрен. Иди.
Алекс покачнулся. Побагровел. И бросился на Джека. Он ударил грудью в грудь, сбил и сам упал, подминая. Покатились. У Джека почти получилось вывернуться, подняться на четвереньки, но он снова упал, лицом в гранит. И каменный клык рассек щеку.
Сволочи.
Его схватили за шиворот, дернули, опрокидывая на спину. Алекс навалился сверху, вцепился руками в горло. Сдавил. Больно. И не вырваться. Вдохнуть бы… один вдох, и Джек покажет.
— Ты… ты ее убил! Ты убил ее! Ты же мог… — Алекс говорил и разжимал руки. А потом снова говорил и снова сдавливал шею. — Ты же видел… видел… не остановил…
Дышать.
Камень. В кармане камень, а на щеке кровь.
Кровь за кровь. Так правильно. А на девчонку — плевать. Сама виновата. Все всегда виноваты сами.
— Алекс, немедленно отпусти его. Джек, а ты прекрати бить Алекса! Прекрати!
И только когда острые когти впились в ногу, Джек очнулся. Он и вправду бил. Неумело, не так, как показывал Леха, и не так, как била матушка Вала, целя стеклянной розочкой под ребра. Он тыкал кулаками в куртку Алекса, и удары вязли в ткани, не причиняя вреда.
Снот шипела. Алекс сипел, не способный разжать пальцы, и не способный сжать их.
И глубоко вдохнув, Джек сунул руку в карман. Камень был на месте. Гладкий. Тяжелый. Удобный.
Джек ударил, метя в лицо.
Попал.
Алекс откинулся, обеими ладонями хватаясь за переносицу, а сквозь сомкнутые пальцы посыпались капли. Нарядные и красные, они падали Джеку на лицо, катились по щекам, мешаясь с его кровью, и уходили в гранит.
Кровь за кровь.
Удар за удар.
Под камнем урчало и рычало, ворочалось неторопливо то, чему не было названия. Оно еще спало, но было готово проснуться.
Еще капельку.
Всего одну… две… десять.
— Вставай! Вставай! — Снот, встав на задние лапы, толкнула Алекса в грудь. — Немедленно!
И он подчинился.
— И ты вставай! Джек, я в тебе разочарована. Сильно р-разочар-р-рована! — она вскарабкалась Алексу на плечо и прижала хвост к носу. Наверное, это было неудобно и щекотно, но Алекс не думал прогонять Снот. Джек потрогал щеку: ссадина зарастала. Она уже покрылась жесткой коркой засохшей крови, а теперь и корка облетала, оставляя кожу гладкую, мягкую.
— Вы оба поступили крайне безответственно! Разве можно драться?
Можно. Иногда — нужно.
Снот вздохнула, и окресные скалы отразили этот вздох. То же, что ворочалось в камне, затихло. Оно засыпало, но засыпало довольным. Джек почти слышал его мысли, медленные и ржавые. Не мысли — старый самосвал, увязший в мусорной трясине. И с каждой секундой он погружался все глубже и глубже.
Но поверхность трясины покрывалась блестящей коркой расплавленного металла. Он трескался и пропускал узкие листья, больше похожие на острые ножи. Джек хотел потрогать один — если он и вправду острый, то нож лучше, чем камень — но Снот зарычала так, что сразу стало ясно: трогать нельзя.
И тот, в глубине, тоже согласился: нельзя, Джек. Не время еще.
Позже.
Когда?
Когда-нибудь. Наверное, скоро.
— Кр-р-рови мало, — сказала Снот. — Вам повезло, что крови мало. Его бы я не остановила.
— Кого?
— Вёлунда. Великого кузнеца. Владыки альвов.
— Кого? — Алекс повторил вопрос и кошка ответила. Она говорила и мурлыкала, слова цеплялись друг за друга, опутывали, привязывали к месту и серебристым ножам, что выросли из камня.
Не уходи, Джек.
Подожди, Джек.
Всего минуту, это же недолго. Дослушаешь сказку и будешь свободен.
— Не было у Ульвдалире мастера, лучше Вёлунда-кузнеца. Золото знал и каменья. Кольца как змеи искусно сплетал он, сделал семь сотен, ту поджидая, которой поклялся быть верен… Но Нидуд проведал, что мастер один обитает и воинов сотню послал, чтоб пленили его. Спящим связали и тотчас доставили к Нидуду-конунгу. Он же, радуясь славной добыче, взял себе меч, а дочери отдал кольцо. Мастеру Нидуд велел сухожилья подрезать, ибо боялся, что хитрый — сбежит.
Жилищный вопрос не только москвичей испортил. Вот и здесь свела судьба под одной крышей честную советскую ведьму, двуипостасного, птицу-гамаюн да еще диву с ребенком. И это не считая людей обычных, которым и без нелюдей нелегко приходится. А тут еще на освободившуюся жилплощадь, которая многих манила, новый жилец появляется. Он молод, одарен и при погонах. Хорош собою и, самое главное, возмутительно холост. И появление его грозит нарушить хрупкий коммунальный мир, ведь с мужчинами после недавней войны еще сложнее, чем с жилплощадью.Вот только Астре этот жилец весьма подозрителен.И она честно старается держаться от него подальше.
Что делать старой деве, если жизнь не слишком ладится? Завести кота. А потом еще сорок. Попасть в другой мир. Обжиться в зачарованном доме. Свести знакомство с призраком бывшего хозяина. Посеред ночи прогуляться в зачарованный лес и спасти добра молодца. Помочь соседям и людям простым, ведьмовской помощи жаждущим. И заодно уж пристроить четыре десятка котов в добрые руки. Благо, в этом мире о котах и не слышали. Ничего, Стася справится. Наверное. Двухтомник.
Что делать, если в родном селе женихов достойных днем с огнем не найти, а замуж хочется? Ответ прост: предстоит Зославе дорога дальняя и дом казенный, сиречь Акадэмия, в коей весь свет царствия Росского собрался. Глядишь, и сыщется серед бояр да людей служивых тот, кто по сердцу придется внучке берендеевой. А коль и нет, то знания всяко лишними не будут, в Барсуках-то родных целительница хорошая надобна. Вот только приведет судьба Зославу не на целительский факультет, а на боевой, что девке вовсе неприлично.
Если вас вернули в мир живых, значит, это кому-то нужно. Во всяком случае, у меня самой не было ни малейших причин воскресать. Впрочем, жаловаться я тоже не собираюсь, хотя родственники, уже поделившие мое состояние, возвращению не обрадовались. И не только они. Мое воскрешение милостью Плясуньи, покровительствующей нашему роду, неожиданно затронуло слишком многих. В числе их и давний враг нашего рода, почти истребивший его, и члены таинственной секты «Черного лотоса», проповедующей право сильных убивать, и даже древние такхары, желающие извести всех, кто поклоняется моей богине. И что мне делать? Смириться с нынешним моим состоянием. Выжить. Найти и наказать виновных, исполняя божественную волю.
Тельма знала: она должна стать лучшей в своем деле, если хочет добиться справедливости и доказать, что ее мать, прекрасная Элиза, была убита. Мэйнфорд знал: рано или поздно он окажется в сумасшедшем доме, ведь проклятие семьи не отменить. И что за беда, если безумие поразит не только его, но и весь город? Кохэн, масеуалле-изгнанник, знал: старые боги не ушли, как бы ни хотели того новые хозяева мира. И дверь в Бездну, где они заперты, вот-вот откроется. Достаточно одной капли крови. Кто ее прольет? Не важно.
Маргарита знала, что в этой жизни ничего не достается даром. И если уж выпал шанс изменить свою жизнь к лучшему, то надо держаться за него и руками, и ногами, и новообретенным даром. А то, что окружающие насчет этого дара и самой Маргариты имеют собственные планы, так это исключительно их проблемы.
Его прятали от мира людей, вампиров и магов, потому что само его существование противоестественно. Он Гелиот Алекс Старлайт. Он сын вампирки. Он человек, наделенный силой управлять стихиями. Он будущий Правитель Кронов, их долгожданный преемник, но кто может смириться с его происхождением? И согласен ли он сам, с предначертанной судьбой? Роман о вампирах и магах стихий.
Шла менять имя в паспорте, а оказалась в другом мире на праздничном столе в виде главного блюда! Кулинарный деликатес — русалка в пряном посоле! Доказывай теперь, что ты вовсе не рыба и не мясо, а самая что ни на есть девушка! Ах, девушка? Тогда добро пожаловать на императорский отбор невест! Ведь все девушки империи принимают в нем участие! И плевать им на то, что у меня сейчас не ноги, а хвост, и вообще я домой хочу!
Одна встреча изменила размеренную жизнь Мары. Один человек открыл то, что девушка скрывала долгие годы. Настало время выбирать между тихой жизнью при дворе и тем, что говорят инстинкты. Стоит ли Маре сопротивляться?
Из-за своей прихоти Тиль портит жизнь проповеднику с отдаленной планеты. Но что она станет делать, если вдруг окажется во власти этого человека?
Никогда, никогда я не хотела попадать в сказку! Да еще такую, где каждый пытается прикончить, а от нечисти не знаешь, куда прятаться! Обещанная сила все никак не просыпается, зато от женихов отбоя нет. Только почему кажется, что все это — сплошной обман? .
