Владения доктора Гальванеску - [30]

Сахно разочарованно вздохнула.

- Я знала, что вы не поверите мне. У меня нет доказательств. Однако доверьтесь моей искренности. Я настаиваю на своих подозрениях. К этому побуждает меня только чувство моего гражданского долга. Вы можете проверить меня. Я предлагаю сама себя заложницей в доказательство правдивости моего рассказа. Пошлите к доктору. Гальванеску своих агентов.

- Сударыня, это невозможно. Доктор Гальванеску имеет охранную грамоту от нашего правительства и монарха. Его личность и его владения неприкосновенны для простых смертных. Даже если бы возникла неоходимость обыскать высокоуважаемого доктора,- а я категорически отвергаю такую возможность,- то и тогда я вынужден был бы просить телеграфом разрешение в наивысших органах власти.

- Просите. Я отвечаю за это.

- Шутите, сударыня!

- Значит, вы мне не верите?

- Я сказал уже: думаю, что вы ошибаетесь.

- Я обращусь к высшим органам власти,- поднялась на ноги Сахно.Значит, вы не верите мне и отказываетесь помочь?

Жандарм тоже встал и начал внимательно разглядывать свои ногти.

- Да, не верю и отказываю.

Сахно сделала движение к выходу. Чипариу тоже встал.

- Одну минуточку,- остановил ее офицер.- Этот гражданин,- он кивнул на Чипариу,- тоже был в имении доктора Гальванеску и видел то, что видели вы?

- Да,- сам ответил за себя Чипариу.

Жандарм помолчал, продолжая изучать свои ногти. Потом уставился в окно и задумчиво сказал:

- Дело вот в чем... Вы, конечно заметили, что я не записывал вашего заявления и всего вашего рассказа. Я даже, если хотите, постарался уже все это забыть... Доктор Гальванеску имеет от государства охранную грамоту не только на собственность, но и на секреты его работы. Ни один человек не имеет права знать больше того, что он сам ему расскажет... Вы, конечно, понимаете, что наш долг - содействовать этому? Словом, этого гражданина я должен задержать. Что касается вас, то... временно я вас тоже задержу, пока не получу распоряжений от моего правительства.

- Вы не имеете права! - взорвалась Сахно.- Я не ваша подданная.

- Потому я и говорю - временно. Ваш консул будет немедленно осведомлен.

- Я категорически протестую против этого. Ни меня, ни моего шофера вы не имеете права задерживать. Он тут ни при чем - за все дело ответственна я. Себя же я не позволю арестовать, пока не подам заявления немецкому консулу, давшему мне визу, и не получу от него ответа.

Жандарм повернулся к Сахно.

- Этого вы тоже не можете сделать: немецкий консул не должен знать ничего из секретов Гальванеску.

Отчеканив это, он перегнулся через стол, чтобы нажать кнопку звонка.

Однако передумал и снова повернулся к Сахно:

- Вы позволите мне ознакомиться с вашими документами?

- Пожалуйста.

Сахно вынула из кармана паспорт и протянула его жандарму.

Жандарм взял паспорт, и сразу лицо его изменилось - он побледнел, затем покраснел.

- Значит, вы? Значит, вы?..

Жандарм не закончил. Его рука нащупала кнопку. За дверями зазвенел короткий звонок.

Двери раскрылись.

- Большевичка! - крикнул жандарм.- Держите ее! Это большевичка!

Сахно вскочила. Двое здоровенных солдафонов в тот же миг скрутили ей сзади руки.Чипариу оттолкнул одного из них. Однако в комнату вбежали еще несколько жандармов и накинулись на него. В коридоре слышались быстрые шаги множества ног.

- Большевики! Коммунисты! - ревел офицер.- Арестовать их!

Сахно рванулась, удар в темя ослепил ее и оглушил.

Последнее, что видела она, теряя сознание,- это как Чипариу высадил стулом окно и выпрыгнул на улицу.

Заверещали свистки, послышались крики и выстрелы.

Белая мгла обступила Сахно, когда она шевельнула тяжелыми, окаменевшими веками. Белая мгла ослепила ее, и она снова закрыла глаза. Так пролежала она довольно долго, силясь заставить работать мысли и память. Однако ни мысли, ни память не хотели оживать. Только слух понемногу приспосабливался к тишине вокруг и начинал уже улавливать слабые, едва слышные звуки. Сахно напряглась и еще раз моргнула глазами. Белая мгла стояла недвижимо и тихо. Белая тьма и белый холод. Будто слепящая арктическая природа окружала ее.

"Однако же тьма не бывает белой..." - несмело затрепетала первая догадка. И тогда, наконец, Сахно пришла в себя.

Она была в комнате. В белой-белой комнате. Потолок, стены, ровное освещение и, казалось, сам воздух были одинаковы - проэрачно-белые или матово-белые. Пол тоже, она была уверена, мог быть только белым. Если повернуться - можно поглядеть.

Она двинулась. Болезненный стон невольно вырвался у нее из уст.

Тело задубело. Будто налитые оловом, отяжелели руки, ноги. Не было сил поднять их или шевельнуть ими.

Однако на ее тихий стон послышался ответ. Это был тоже не то стон, не то смех, не то кряхтенье. Сахно пригляделась.

Посмотрела на потолок, на стены вокруг - насколько могла увидеть, не двигаясь. Она не увидела ничего. И снова застонала, обессиленная.

Ответ послышался снова. Это был смех. Тихий, осторожный, однако радостный смех.

Кто-то был подле нее. Кто-то рад ее выздоровлению. Выздоровлению, ибо она не сомневалась уже, что выздоравливает после какой-то тяжелой болезни, начало которой не хочет подсказать ей предательская память.