Влад Лиsтьев. Поле чудес в стране дураков - [7]
Они ехали убивать, но не знали кого. Существует опробованная схема подобных „операций“: один из преступников остается в подъезде, другой сторожит на улице. Когда заказанная жертва попадает в поле его зрения, он по рации передает сигнал, и киллер убивает первого встречного, ему даже не надо знать кого. Так было и на этот раз. После выстрелов убийца сел в машину и сказал водителю: „Ты знаешь, кого я грохнул? Листьева!“ В шоковом состоянии оба поехали на запланированную встречу с другими бандитами.
Не знаю, чем руководствовался Скуратов, еще в апреле 1996-го заявивший, что по делу Листьева есть подозреваемые. Прошел год, никого не арестовали. Скуратов снова заверил президента, что дело Листьева доведет до конца. Еще год миновал. Скуратов в очередной раз отрапортовал, что в деле Листьева „прогресс очевиден“. И все эти годы работники ФСБ и МВД в один голос повторяли, когда мне доводилось с ними встречаться, что ни на одной версии следствие так и не остановилось. Возмущались выступлениями Скуратова, сокрушались, что их, работающих по делу, даже не приглашают в прокуратуру».
Замечу, что в убийстве Листьева признавались несколько человек, друг с другом никак не связанных. Орудие убийства (два ствола с глушителями) не нашли. Один из признавшихся утверждал, что в момент выстрела, поставив на боевой взвод пистолет, «упаковал инструмент» в полиэтиленовый пакет — чтобы гильзы остались в пакете, а в подъезде остались гильзы от другого оружия, но того же калибра, чтобы запутать следствие.
И чтобы поставить точку в рассказе о нашем с Уваровым чаепитии: с августа 1995 года по октябрь 1997 года следственную бригаду возглавлял следователь по особо важным делам Владимир Старцев. Октябрь 1997 года — сентябрь 2000 года — Петр Трибой, который вошел в состав бригады именно в августе 1995 года, когда руководство Уварова было признано недостаточно эффективным (он вышел на кремлевский след, угу); Трибой ушел на работу к… Андрею Макарову, в его адвокатское бюро! Ну и с осени 2000 года следственную бригаду возглавлял Александр Горбунов. Дальше уже только все запутывалось. Без литра чая не разберешься.
Саша Хинштейн, которого я хорошо помню по работе в «МК», упоминал Трибоя в своей книге «Березовский и Абрамович. Олигархи с большой дороги»:
«Не хочется, конечно, развенчивать посмертную славу всенародного кумира, но выхода иного, увы, не остается. Никогда Листьев не был идеалистом-романтиком. Профессионалом — да. Блестящим журналистом — несомненно. Только уж никак не романтиком. Листьев раньше всех своих коллег — и уж тем более задолго до Березовского — понял, что телевидение, оказавшись в опытных руках, может приносить неслыханные прибыли. Еще в сентябре 1990-го вместе с соратниками по „Взгляду“ он создал первую в СССР частную телекомпанию „ВИD“. О жесткости и оборотистости Листьева-коммерсанта на телевидении до сих пор ходят легенды.
Их союз с Березовским, несомненно, представлял собой явление временное; это был своеобразный брак по расчету, где каждая из сторон дополняла друг друга. Тандем этот обречен был с самого первого дня; правда, трещать по швам он стал раньше, чем кто-то даже мог себе вообразить. Не успели еще просохнуть чернила под президентским указом, как между Березовским и Листьевым уже начались распри. Борис Абрамович, в свойственной ему безапелляционной манере, стал требовать увеличения расценок на телевизионную рекламу. Листьев, да и все прочие члены команды категорически тому противились; они втолковывали Березовскому, что повышать плату надо поступательно, плавно, иначе рекламодатели разбегутся по другим каналам, но тот и слушать ничего не желал.
Именно Березовский, а вовсе не Листьев, как ошибочно считается до сих пор, и был инициатором того самого злополучного моратория на рекламу. Ничего общего с наведением на канале порядка и разработке „этических норм“ это не имело: просто-напросто Борис Абрамович хотел организовать искусственный дефицит. „Как только мы остановим рекламу, — уверял он своих компаньонов, — через несколько месяцев все сами приползут к нам на коленях“.
20 февраля 1995 года руководство ОРТ вводит мораторий на рекламу: проще говоря, полностью ее останавливает. А спустя десять дней — 1 марта — Листьева расстреливают в подъезде собственного дома; большинство увязывают два этих события в единую цепь. А теперь вопрос: знаете ли вы, интересно, когда этот треклятый мораторий был снят? Отвечаю: 1 августа. То есть ровно через пять месяцев — день в день — после гибели Листьева. Какой же, скажите на милость, смысл Березовскому было ждать столько времени, если каждый день простоя оборачивался для него невообразимыми убытками, „потерей миллионных прибылей“, по утверждению Хлебникова. По такой логике реклама должна была вернуться на канал… ну, если инев день убийства — все-таки траур, пиетет следовало соблюсти, — то уж максимум через месяц. Аргументы, что Березовскому, дескать, было не до того — точно заяц, бегал он от прокуратуры, — извините, не принимаются. Потому что аккурат в то же самое время он преспокойно занимался созданием „Сибнефти“; да и влияние его на ОРТ после смерти Листьева возросло многократно.
