Вкус жизни - [3]

А на следующий день в вечерних новостях передали о смелом поступке муниципального бухгалтера, который совместно с полицией помог задержать опасных преступников. И никто не догадывался, что бедный Дик несколько дней после этого не мог спокойно ходить по улицам, а как только начинало смеркаться, прислушивался к шагам на лестничной площадке, опасаясь ограбления или еще чего похуже.

Коллеги-мужчины после этого случая стали смотреть на него с уважением, а женщины начали обсуждать, на какие тайные поступки он мог быть способен, и посматривали на него дерзкими желающими глазами. Дику это нравилось, и иной раз ему и впрямь начинало казаться, что он этакий супермен. Но стоило ему лишь выйти за большие резные двери муниципалитета, как вся смелость оставалась там, в служебном кабинете, а выползавший откуда-то изнутри страх брал под руку. Так вдвоем со страхом они и добирались домой.

Когда его нервы были уже на пределе, Дик решил купить пистолет. Ну так, на всякий случай. Магазин огнестрельного оружия находился рядом со службой, и Дик стал захаживать туда почти ежедневно, разглядывая автоматы, пистолеты и другие занимательные штучки. Вскоре его выбор остановился на симпатичном шестнадцатизарядном автоматическом браунинге в кожаной подмышечной кобуре.

Дома Дик примерил на себя эту самую кобуру, сунул в нее пистолет и встал перед зеркалом. Да, теперь он явно себе нравился – в глазах появился какой-то металлический блеск под стать дулу браунинга, выражение лица стало уверенным и спокойным, как у героев американских боевиков. Поворачиваясь перед зеркалом, разглядывая себя со всех сторон, он все больше и больше убеждался, что это как раз то, чего ему не хватало всю жизнь.

Утром, собираясь на работу, он пристраивал под мышкой свою новую игрушку, несколько раз, как бы тренируясь, выдергивал пистолет из кобуры и нацеливал в зеркало на самого себя. Наигравшись, надевал пиджак, на него сверху плащ и отправлялся к своим бухгалтерским отчетам. По улице он теперь шел не спеша, уверенно поглядывая по сторонам. В кабинете он снимал с себя «сбрую» и засовывал ее поглубже в ящик стола, прикрывая сверху папкой с конторскими документами. А в течение дня обязательно по нескольку раз выдвигал ящик, любуясь предметом, который принес ему столько уверенности в себе. Так продолжалось изо дня в день.

Однажды второпях он забыл пистолет дома. У Дика появилось ощущение, будто каждый второй смотрит на него искоса, с какими-то тайными намерениями. Вечером, выскочив на остановке из автобуса, он стремглав, как в былые времена, бросился бежать к своему дому. Не успев отбежать и ста метров, он услышал позади грубый окрик:

– Эй, постой!

Но Дик припустил еще быстрее. Добравшись до подъезда, он оглянулся и увидел, что кто-то его нагоняет. Дик рванул дверь и, перепрыгивая через ступени, понесся к себе на третий этаж. Тот, бежавший сзади, через секунду был уже в подъезде и опять окликнул Дика:

– Эй! Эй!

Но Дик не отзывался. Торопясь, не попадая ключом в замок, он открывал дверь в квартиру, слыша быстро приближающиеся шаги. Захлопнув за собой дверь, Дик забежал в спальню и схватил со стула у кровати свой пистолет. Судорожно расстегивая кобуру, достал браунинг и тихо подошел к двери, весь покрытый каплями пота. В голове стучало: «Пусть только попробует войти. Пусть только…»

Когда раздался резкий звонок, Том вцепился в пистолет мертвой хваткой и его палец сам нажал на спусковой крючок. Выстрел прозвучал сухо и убедительно. Весь сжавшись от жуткого страха, он долго не открывал дверь. И только когда услышал на лестнице голоса соседей, выглянул.

У дверей на полу лежал незнакомый мужчина, сжимая в руке его портфель, забытый в автобусе.

Акулы

Она меняла цвет своих волос, как хамелеон меняет цвет своей кожи, но большую часть времени оставалась брюнеткой, что было ближе к ее естественному цвету. Природное умение приспособиться к окружающему миру делало ее удивительно похожей на этого замечательного гада, с той лишь разницей, что он меняется для того, чтобы спрятаться от своих врагов, а она – чтобы их заманить. Все зависело от того, какой цвет волос, манера поведения, одежда были по вкусу ее новой жертве – так она и облачалась.

Приметив на какой-нибудь вечеринке свой будущий кошелек, она обращала внимание на женщину, с которой он пришел, обязательно пыталась с ней познакомиться, и в компании, используя природное хвастовство представительниц своего пола, когда они трещат языками все одновременно, за вечер узнавала многое, что помогало ей завоевать разум друга ее новой разговорчивой знакомой. Конечно, нельзя сказать, что они начинали выкладывать про своих спутников все вплоть до исподнего, но кое-какие штрихи за целый вечер можно было почерпнуть, и этого иногда было вполне достаточно, чтобы начать охоту.

Мужчины обычно заглядывались на ее тонкие длинные ноги – их нельзя было назвать идеально правильными, в них присутствовал незаметный штрих кривизны, что делало их безумно сексуальными. Ее оттопыренная попка вызывающе круглилась под юбкой, как бы жалуясь всем окружающим, что ей здесь тесновато и что она была бы рада освободиться от этих сжимающих объятий; потом был правильный переход в тонкую талию, выше ей особенно похвастаться было нечем, это был единственный удручающий ее недостаток. Но многие, очень многие западали на эти небольшие холмики с нагло выпиравшими сосками, доказывавшие всему свету свое право на существование.