Вкус яблока - [4]

Второй допрос был в самом разгаре, когда Гард покончил с писаниной. Чтобы как-то убить время, он решил пойти что-нибудь выпить. В соседней комнате можно было раздобыть горячий кофе, крепкий и ароматный, — предмет гордости помощника дежурного и радиооператоров, — но сегодня предпочтительнее холодненькая содовая.

Выйдя из комнаты, лейтенант направился к автомату с водой, который находился в центральном холле. Вытащил из кармана мелочь, бросил в прорезь и нажал кнопку. В тот момент, когда банка с содовой падала в желоб, открылась входная дверь и со стоянки донесся приглушенный вой. Черт бы побрал этого Бизона, раздраженно подумал Гард. Никакой дрессировкой, никакими уговорами невозможно отучить собаку от этой мерзкой привычки.

В участок вошел полицейский и, проходя мимо сослуживца, ухмыльнулся.

— Эй, Брустер, твоя собачка плачет, — поддел он его.

Гард бросил на него испепеляющий взгляд. Смеяться над служебной собакой в присутствии инструктора считалось равносильным тому, как если бы при матери оскорбить ее ребенка. Даже если собака была уродлива, если у нее смешно торчали уши, даже если — как Бизон — она жалобно выла, ни один инструктор не потерпел бы, чтобы кто-то посторонний издевался над этими недостатками.

Офицер открыл было рот, чтобы дать достойный ответ, но слова замерли на языке. Не веря своим глазам, он смотрел в глубину коридора, туда, где сидел Алан Роллинс. Теперь парнишка был не один. Рядом стояла его мать и сверху вниз смотрела на сына. Длинные пепельного цвета волосы в беспорядке падали на ее лицо. До Гарда донесся сердитый приглушенный говор. Так вот с кем имеем дело, вне себя от ярости, догадался он.

Мальчишка расплакался, и мать замолчала. Подняла голову, тяжело вздохнула, откинула волосы с лица…

У Брустера, словно в глазах потемнело. Она… Нет, этого не может быть, лихорадочно твердил он, это какая-то ошибка. С трудом заставил себя отвернуться, а когда взглянул опять, понял — никакой ошибки нет, это и в самом деле она.

Полные чувственные губы, прямой точеный нос… Все та же. А глаза… Эти огромные голубые глаза! Воспоминание о них, как призрак, преследовало его долгие месяцы, да что там месяцы — годы, поле того, как она его бросила.

Теперь понятно, почему ему показалось, будто он уже где-то видел Алана. Мальчишка — вылитая мать.

Можно было сразу догадаться, чей он сын, усмехнулся Брустер. Уже по фамилии. Алан Роллинс… Отпрыск Мэйбл и Реджи Роллинсов — мужчины, который вызывал у Гарда попеременно то зависть, то неприязнь тринадцать лет, и женщины, которую он отчаянно любил, а потом так же отчаянно ненавидел.

Женщины, которую поклялся никогда не простить…

Интересно, почему пришла она, а не сам Роллинс, раздраженно подумал Гард. Куда запропастился ее богатенький муженек, которого обожали ее родители и с которым, по их мнению, он, Брустер, не выдерживал никакого сравнения. Как это Реджи рискнул послать жену глухой ночью за своим блудным сыном? А где сам? Денежки считает? Или мнит себя слишком важной шишкой, чтобы появляться в таком недостойном месте? Наверняка последнее, решил полицейский.

Мэйбл устало потерла глаза, и ехидство Гарда как рукой сняло. А ведь она хороша, подумал он, так же хороша, как раньше. Ни растрепанные волосы, ни бледное лицо — какой уж тут макияж, на дворе темная ночь — не портят женщину. Да… Таких красоток поискать.

А что удивительного? Роллинсу по карману выделить жене любые средства, пусть всегда остается красивой и молодой. С его-то деньгами, да о чем ей вообще беспокоиться? Хозяйство, наверное, ведет прислуга, о ребенке заботится гувернантка, а если у жены возникнут какие-то проблемы, найдется масса людей, которые решат их за нее.

И это дело замнут, наймут адвокатов. Да разве позволят Алану его высокопоставленные родители, дедушки и бабушки заниматься общественно полезным трудом? Даже подумать смешно! О возмещении убытков и говорить нечего — ни цента отец не отдаст. И угрызения совести его никогда мучить не будут. С чего бы? Ведь он Роллинс.

Лейтенант долго стоял, не двигаясь с места. Убежать бы отсюда, и чем дальше, тем лучше. Где там… Ноги не слушаются. Пройти мимо, гордо вскинув голову? Чтобы дама узнала, что он работает в полиции? Да ни за что! Как же быть, лихорадочно думал Гард.

Но пока он мучился сомнениями, все разрешилось само собой. В дверь вошел еще один полицейский.

— Эй, Гард, утихомирь как-нибудь свою собаку, — сказал он, подходя к нему. — А то и моя начинает брать пример с твоего Бизона.

Если Мэйбл и слышала, как первый полицейский назвал Гарда по фамилии, это, видимо, у нее никак не отложилось, а вот когда произнесли имя, она вся напряглась. Взглянула в его сторону и замерла. Узнала, понял лейтенант. В глазах ее вспыхнуло смятение, потом стыд, смущение… Ну, ясное дело, с горечью подумал он. Эта особа и раньше всегда его стыдилась — даже познакомить с родителями боялась, а уж если бы ее друзья увидели их вместе, не приведи Господи… Некоторые вещи с годами не меняются, подвел Гард итог своим невеселым мыслям.

У него теперь был выбор — либо пройти мимо, будто они незнакомы, либо подойти к женщине, показав тем самым, что знают друг друга. И поскольку он подозревал, что красотка предпочла бы первое, решил выбрать второе.