Вкус терна на рассвете - [19]
Ночь ушла, и, незаметно выделившись из тьмы, предстал перед ними мир внешний: темная, громадная туша земли в косматой щетине травы; утренний суетливый скрежет сорочьей перебранки; витые розовые столбы дыма над далеким — за горизонтом — хутором; звонко-золотая чекань длинных облачков над огнем и дымом пробужденного небосклона.
— Вот и все, — сказал Карлов. — Уже утро.
Казалось, что серебристый полусвет-полумрак утра, смахнув резкие, четкие тени, наделил его другим лицом — бледным, неожиданно моложавым и приятным, с глубоко посаженными темными глазами и сухими, четко обрисованными губами. Казалось, он забыл о том, что было позади, и не думал о том, что ожидало его. Но это только казалось.
— Куда ты торопишься? — сказал он Саньке. — Будь человеком, не торопи меня… Ах, убежать, убежать мне надо было от тебя, парень, убежать! Но, видно, не судьба. Эх, ноги, мои ноги! Сердце мое старое! Вы бы еще раз выручили Лешку Карлова! Ах, Лешка Карлов, Лешка Карлов! Лучший баскетболист в институте, перворазрядник! Но, видно, сама судьба, чтобы меня накрыл безусый мальчишка… Плавать я не умею. В институте тоже удивлялись. С детства это у меня. Водобоязнь называется.
Санька рассмеялся…
— Что? — удивился Карлов. — Что?! И ты не умеешь? — вскрикнул он. — Вот совпадение, а?
И он тоже рассмеялся.
— Я же говорю, судьба, — серьезно закончил он.
— Слышь, Лукич, — сказал потом Санька, — пить хочу. Хошь, постой здесь, а я сбегаю на канал.
— Нет-нет! — быстро ответил Карлов. — И я с тобой. Нет.
— Ну ладно, — сказал Санька, — пойдем, коли сам…
Они пошли к каналу, что высоким своим берегом поднимался из степи метрах в ста от них. И тут выскочил этот заяц, будто земля его выкинула. Серый, облезлый ком его тельца завилял почти между их ногами. Санька торопливо ударил одиночным, потом дал короткую очередь — заяц высоко подпрыгнул и упал на землю, перекатился через голову и остался на месте, только отмахивалась от чего-то его задняя лапка.
— Готов! — заорал Санька и прыгнул было вперед, но тут же опомнился и стал торопливо разряжать автомат.
А тем временем Карлов подобрал зайца и, прижав его к груди, дул на его мордочку, разглаживал обвисшие уши.
— Я думал, готов трус, — рассказывал мне Санька, — а он сидит у него на руках, бес, и носом дергает. А этот нянчит его все и кровь вытирает — я его пулей по голове задел, возле уха; оглушил, значит. «Будет, — говорю, — сегодня навар к нашей пайке». А он затрясся аж, глазами застращал. «Ах ты, — говорит, — бес, мерин актированный!» Ну и дела, думаю: сам не сжалился человека порубать, а тут над зайцем нянчится.
— Ах ты бедный! Ах ты маленький! Испугался, голубчик? — приговаривал Карлов над зайцем, который уже приподнял свои уши и часто дышал, испуганно вздрагивая и прикрывая глаза, когда его трогали.
— Ну а что с ним делать? — сказал Санька. — В суп его, косого. Чай, на то он и зверь лесной.
— Сам ты зверь лесной! — закричал Карлов. — Пошел к черту! Не трогай его, живодер!
— Полно тебе модничать! — сказал Санька, смеясь. — Давай-ка поскорее обдерем его.
— Гляди-гляди! — опять вскрикнул Карлов. — Знает, бес, где похавать искать!
Заяц зарылся головой под отворот телогрейки и там, поводя и вынюхивая носом, тыкался в пришитый широкий карман, где Карлов прятал еду.
— Нету ничего там, нету, дорогой, все уже съели, — говорил Карлов. — А ты отойди, убери свою пушку, а то она еще сама выстрелит.
И тут Санька опомнился. Он гладил рукой зайца, стоя вплотную к Карлову, и дуло автомата упиралось тому почти что в самое лицо.
— А чего же он тогда автомат не вырвал? Ужо если бежать надумал? А ты бы как посчитал? — спрашивал у меня Санька. — А труса мы тогда выпустили, — рассказывал он дальше. — Эх, как дунул он от канала — только хвост запрыгал!
После они подошли к каналу и взобрались на высокий глинистый берег. И тут со стороны переезда, со стороны далекой еще дороги показалась скачущая лошадь. Она бежала по гребню береговой насыпи. Не замедляя стремительного галопа, лошадь кинулась со склона вниз, проскакала стороной по степи, далеко обходя людей, а затем вновь взобралась на крутой вал берега, вытягиваясь всем длинным темно-гнедым телом, вздымая тучей пыль и осыпая глину из-под копыт.
— Что это сегодня: то заяц, то конь… — сказал Карлов, глядя вслед скачущей лошади, прислушиваясь к ее тревожному, вибрирующему ржанию. На повороте она стала видна вся — космы гривы летят по ветру, шлейф хвоста вытянут в линию спины.
— Видать, недалеко табун пасется, — сказал Санька. — Видать, отстала от табуна, а теперь догоняет. Слышь, как зовет?
— Хорош! А хорош конек, Санька, а? — воскликнул Карлов. — Ах, бог мой, как хорош! — А потом проговорил: — Почему я не конь, почему я не заяц, а, Санька? Почему, дорогой?
— Ну я пить пошел, конь! — крикнул Санька и стал сбегать по круче берега. И успел заметить, что над противоположным берегом уже повисло ржаво-рыжее солнце.
— Лукич! А ты не будешь? — крикнул Санька внизу.
Но Карлов не отвечал. Он стоял, высокий и тонкий, и все так же алчно высматривал скачущую лошадь.
— Эй, Лукич! Чего молчишь? Ай на воле-то неплохо? А? А хошь, я тебя отпущу? На все четыре стороны?
В предлагаемой подборке стихов современных поэтов Кореи в переводе Станислава Ли вы насладитесь удивительным феноменом вселенной, когда внутренний космос человека сливается с космосом внешним в пределах короткого стихотворения.
…четверо молодых художников, побежденные всемирным сообществом оборотней, становятся бессмертными.Награды и премии: «Ясная Поляна», 2005 — Выдающееся художественное произведение русской литературы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Ким Анатолий Андреевич родился в селе Сергиевка Чимкентской области в 1939 году. Отец и мать — учителя. В 1947-м с семьей перебрался на Сахалин. Служил в армии. Учился в Московском художественном училище Памяти 1905 года. В 1971 году окончил Литературный институт. Первый сборник прозы «Голубой остров» (1976). Сильное развитие в прозе Кима получили традиции русских философов и учения космистов Запада. Широкая известность пришла к писателю после выхода романа-притчи «Белка» (1984). Судьбы трех поколений русской семьи в XX веке легли в основу эпического романа «Отец-лес» (1989), проникнутого идеями Апокалипсиса.
`Человек умирающий – существо искаженное`, – утверждает Анатолий Ким в романе `Онлирия`. Накануне объявленного конца света явились людям в истинном обличье ангелы и демоны. Гибель мира неизбежна – и неизбежно его возрождение в том виде, в каком он был изначально задуман Богом. В обновленном мире – Онлирии – под громадным лучезарным солнцем не будет жестокости и страданий, болезней и горя, и человек, осознавший свое бессмертие в единении с Богом, никогда не подчинится наваждению гнева, зла и насилия.
"Поселок кентавров" — эротико-философский гротеск. В этом произведении жестокая ярость мира и ужас бытия встречены гомерическим хохотом человека, который знает свою подлинную счастливую судьбу и самым дерзким образом кажет здоровенный елдорай (международный мужской символ) тем силам тьмы, злобы, подлости, что губят сотворенное Богом человечество.
Роман охватывает четвертьвековой (1990-2015) формат бытия репатрианта из России на святой обетованной земле и прослеживает тернистый путь его интеграции в израильское общество.
Сборник стихотворений и малой прозы «Вдохновение» – ежемесячное издание, выходящее в 2017 году.«Вдохновение» объединяет прозаиков и поэтов со всей России и стран ближнего зарубежья. Любовная и философская лирика, фэнтези и автобиографические рассказы, поэмы и байки – таков примерный и далеко не полный список жанров, представленных на страницах этих книг.Во второй выпуск вошли произведения 19 авторов, каждый из которых оригинален и по-своему интересен, и всех их объединяет вдохновение.
Какова роль Веры для человека и человечества? Какова роль Памяти? В Российском государстве всегда остро стоял этот вопрос. Не просто так люди выбирают пути добродетели и смирения – ведь что-то нужно положить на чашу весов, по которым будут судить весь род людской. Государство и сильные его всегда должны помнить, что мир держится на плечах обычных людей, и пока жива Память, пока живо Добро – не сломить нас.
Какие бы великие или маленькие дела не планировал в своей жизни человек, какие бы свершения ни осуществлял под действием желаний или долгов, в конечном итоге он рано или поздно обнаруживает как легко и просто корректирует ВСЁ неумолимое ВРЕМЯ. Оно, как одно из основных понятий философии и физики, является мерой длительности существования всего живого на земле и неживого тоже. Его необратимое течение, только в одном направлении, из прошлого, через настоящее в будущее, бывает таким медленным, когда ты в ожидании каких-то событий, или наоборот стремительно текущим, когда твой день спрессован делами и каждая секунда на счету.
Коллектив газеты, обречённой на закрытие, получает предложение – переехать в неведомый город, расположенный на севере, в кратере, чтобы продолжать работу там. Очень скоро журналисты понимают, что обрели значительно больше, чем ожидали – они получили возможность уйти. От мёртвых смыслов. От привычных действий. От навязанной и ненастоящей жизни. Потому что наступает осень, и звёздный свет серебрист, и кто-то должен развести костёр в заброшенном маяке… Нет однозначных ответов, но выход есть для каждого. Неслучайно жанр книги определен как «повесть для тех, кто совершает путь».
Секреты успеха и выживания сегодня такие же, как две с половиной тысячи лет назад.Китай. 482 год до нашей эры. Шел к концу период «Весны и Осени» – время кровавых междоусобиц, заговоров и ожесточенной борьбы за власть. Князь Гоу Жиан провел в плену три года и вернулся домой с жаждой мщения. Вскоре план его изощренной мести начал воплощаться весьма необычным способом…2004 год. Российский бизнесмен Данил Залесный отправляется в Китай для заключения важной сделки. Однако все пошло не так, как планировалось. Переговоры раз за разом срываются, что приводит Данила к смутным догадкам о внутреннем заговоре.