Вкус шалфея - [64]

Его улыбка превратилась в нож в ее сердце.

– Он готовил для меня, и его блюда творили со мной то, что никто не мог. Я никогда не ощущала такой вкус.

Две женщины обменялись взглядами.

– Когда я обожглась, он приходил заботиться обо мне каждый день, – сказала Луми. Боль была слишком сильной, чтобы волноваться, что скажут мама и тетя.

– Это мило, – сказала Инес. Анахильда обожгла ее взглядом.

Луми тяжело вздохнула.

– Он сделал мне предложение, – сказала она и плечи опустились к полу, словно их притянула сила гравитации.

– И в чем проблема, m’ija? – спросила Анахильда.

– Я знаю, что брак делает с людьми, – прошептала Луми.

– Илюминада… – произнесла Инес.

– Нет, не говори, что не все так плохо. Вы все время этому меня учили.

– Но дочка…

– Мами, в моей юности ты всегда говорила, что брак с моим отцом разрушил твою жизнь. И ты утверждала, что никогда не выйдешь замуж за своих парней, даже если кто-то и окажется хорошим, а такого не произошло. Ты себя никому по-настоящему не отдала.

– И ты тоже, – Луми обратилась к Ане. Стоя перед ней, Анахильда ткнула локтем Инес в полную руку.

– Инес, ты ей не скажешь?

– Не знаю о чем ты, – ответила Инес, не отрывая взгляд от своих ладоней, поворачивая их, словно те сухие листья на ее коленях.

Анахильда сердито взглянула на сестру.

– Даже видя теперь, как твоя ложь влияет на нее, ты не расскажешь ей правду?

Луми переводила взгляд с мамы на тетю и обратно.

– Мами, – сказала она ровным голосом, – о чем говорит Tia? Какая… ложь?

Инес устало вздохнула.

– Илюминада. Мне нужно кое-что тебе рассказать. Эм, – она неловко кашлянула, глядя на ножку парикмахерского стула. – Твой отец не совсем оставил нас.

– Что? – воскликнула Луми.

Инес грустно кивнула.

– Он вернулся в Санто-Доминго, и я действительно больше о нем не слышала. Но это произошло после того, как я его бросила.

Луми покачала головой, потрясенная этой новой информацией.

– Что? Почему?

– Мне был 21 год и мне казалось, что он хотел от жизни не того же, что и я. Он был мечтателем, считал, что место линейного повара в Майами Шератон поможет ему добиться чего-то. Через три года совместной жизни он все еще не смог собрать достаточно денег, обещанных мне на открытие нашего совместного бизнеса. Если бы я осталась с ним, я бы никогда не обрела жизнь, которую желала.

– Тогда зачем ты рассказывала мне все эти годы, что он бросил нас? Что мужчинам нельзя доверять? – спросила Луми срывающимся голосом.

– Я сделала это, чтобы уберечь тебя, – вырвалось у Инес. – Я знала, что ты однажды отправишься в мир одна, и мне нужно было, чтобы ты остерегалась мужчин. Ты же знаешь, что им нужно только одно. Я не хотела, чтобы твоя юность и красота стали еще одной жертвой этой гадкой похоти, – сказала Инес.

– Ты хотела, чтобы я не доверяла ни одному мужчине? – Луми была ошарашена.

– Разве это плохо? Ты отправилась в свой модный кулинарный колледж вместо того, чтобы забеременеть в 19, как я.

Мышцы в груди Луми сжались, мешая дышать. Она повернулась к Анахильде.

– И ты тоже считала, что правильно скрывать это от меня?

Анахильда повесила голову.

– Понятно.

Луми встала, опрокинув складной стул, и он с грохотом упал на пол.

– Простите, – сказала она и потянулась за курткой, а затем кинулась к двери, изо всех сил стараясь не хлопнуть ею.

* * *

Луми неслась по улицам Маленькой Гаваны и чуть не врезалась в прохожего, попивающего эспрессо. Через два квартала девушка остановилась, тяжело дыша, перед маленьким зеленым коттеджем с роскошными маргаритками и тигровыми лилиями в окне. Дом обошла пожилая женщина с добрым лицом, словно бы вылепленным из глины. В руках она держала помятый садовый шланг.

– Мама Элия! – воскликнула Луми. Женщина подняла взгляд и ее глаза зажглись при виде молодой подруги.

– Ах, Луми, – сказала она, роняя шланг на землю и подходя к ограде. Она открыла ворота и Луми зашла в внутрь. Мама Элия быстро, но тепло обняла ее.

– Не зайдешь? – спросила она, направляясь к коттеджу?

Дом внутри был выкрашен веселой желтой краской, среди столов и корзин с цветами стояли два стула.

– Хочешь стакан лимонада? – спросила женщина.

Луми кивнула, и Мама Элия потянулась к мини-холодильнику под столом и достала два стакана лимонада, уже полных. Луми сделала глоток и глубоко вздохнула. Она ощутила силу и тепло, несмотря на прохладный напиток. Это чувство давало опору и ощущение, словно ты связан бесконечной мудростью предков. Девушка радовалась, что наткнулась на пожилую женщину.

– Где дон Эмилио? – спросила Луми, вспоминая мужа Мамы Элии, который обычно стоял перед коттеджем и строил столы, пока та занималась цветами.

– Эмилио умер два года назад, m’ija, – сказала Мама Элия.

– О, мне так жаль, – ответила Луми тихим голосом, стыдясь, что не знала.

– Все нормально. Ему было восемьдесят восемь, и мы вместе прожили чудесную долгую жизнь.

Вздрогнув, Луми подняла взгляд: слова женщины что-то пробудили в ней.

Мама Элия вышла из-за стола и подошла к ней, опускаясь на белый стул из кованого железа напротив Луми. Она зажгла спичку и свечу цвета хурмы в центре такого же стола между ними. Она осторожно провела рукой по шрамам, ведущим из уголка глаза Луми к краю губ.