Вкус невинности - [52]

- А что вы умеете?

- Умею петь, и довольно хорошо, умею играть на рояле, знаю много стихов и прозы и могу декламировать. Но все это, увы, не принесет мне никакого дохода.

- Знаете, - снова сказал он, - бросьте вы этого вашего буржуа.

- Какого буржуа?

- Который вас содержит. Он вам ни к чему. Я мог бы… - Он потянулся к коробке с сигарами, достал длинную тонкую гавану и прикурил. - Я мог бы находить вам очень ценных людей… моих друзей, которые оценили бы вас лучше, чем тот ваш лавочник.

- Он ресторатор.

- Тем хуже. Он плох для вас.

- Я понимаю. Но принять ваше предложение не могу.

- Почему?

- Я беременна, господин Жиске. Так уж получилось. У меня сейчас нет сил продавать себя.

Взяв бокал с вином, она встала и подошла к камину. Отблески пламени упали ей на лицо, заплясали на плечах, золотя смуглую кожу. В некотором замешательстве она поправила локон, выбившийся из прически. Глаза ее были задумчивы. Жиске не спрашивал больше ни о чем - он и так понял, что к чему. История самая обыкновенная: бедную девушку из буржуазной среды соблазняет богатый красавец и бросает ее с ребенком. Видимо, в этом главная причина ее ненависти к графу де Монтрею. Но, черт возьми, на сегодня уже достаточно говорить об этом. Жиске встал и приблизился к своей гостье.

- Можно дать вам совет, мадемуазель?

- Можно.

- Найдите способ избавиться от вашего покровителя. Ребенок, которого вы ждете, может принести вам гораздо больше пользы, чем вы думаете. Если к его зачатию причастен граф де Монтрей, то рано или поздно его и его семью можно будет заставить признать ребенка, а это будет очень для вас полезно. Это пахнет большими деньгами.

Она окинула его взглядом и лучезарно улыбнулась:

- Дорогой господин префект, это хороший совет. Совет друга. За него я вам благодарна. Кстати…

- Что?

- Вы очень заботитесь обо мне. Вы ужинаете со мной, даете мне советы и ничего не требуете.

Вы почти беретесь содержать меня, а ведь я…

- Что?

Она засмеялась:

- А ведь я пока не оказываю вам никаких услуг.

Эта ее улыбка, смеющиеся зеленые глаза и лукавые намеки, срывающиеся с губ, на миг лишили его хладнокровия; обхватив Адель за талию, он жадно, даже грубо привлек ее к себе, прижал так крепко, что она ощутила все напряжение его рвущейся плоти. Тихо засмеявшись, она припала к его плечу, легкая дрожь пробежала по ее телу. Задыхаясь, она прошептала:

- Берегитесь, господин Жиске. Я совершенно перестану видеть в вас друга.

- Вы просто чертенок, прелесть моя. Вы воплощенное искушение. Боюсь, если так пойдет, я потеряю всякие дружеские чувства к вам. Я даже забуду о том, что я префект, и забуду обязанности, которые возложило на меня государство.

Ирония была в его голосе. Он на миг отстранил Адель; потом, переводя дыхание, негромко произнес:

- Совет я вам дал просто так, моя прелесть. Без надежды на что-то.

- А я с надеждой приняла его, - заявила она легкомысленно.

Одним движением освободившись из его объятий, она приоткрыла дверь и вышла на террасу. Было прохладно. Дождь прекратился. Луна выглянула из-за туч и залила весь сад серебристым светом. Фигура Адель казалась просто окутанной этой лунной сияющей пеной. Жиске пошел за ней, как зачарованный. Честно говоря, он уже и не помнил, когда был так романтично настроен и когда женщина его так завораживала.

Он взял ее за руки. Лицо Адель было непроницаемо, губы не улыбались, но из зеленых глаз, огромных, ясных, исчез тот бриллиантовый холодок, который Жиске подмечал раньше. Сейчас эти глаза смотрели почти тепло. Она безумно нравилась ему - ее голос, ее легкое дыхание, нежный запах. Он решительно произнес, полагая, что ему нечего теряться перед столь юной женщиной:

- Мне кажется, мадемуазель, с этим надо покончить.

- С чем?

- Надо прояснить как-то наши отношения. Это становится невыносимым.

Она легко качнула головой.

- Но я же согласна, Я ради этого и пришла. Я выбрала вас.

- Почему меня? Тоже из расчета?

- Потому что я доверяю вам. - Она улыбнулась. - Потому что вы мне симпатичны… и я давно думала о вас. Да, вот так… Иногда я бываю совсем не расчетлива.

Жиске, ничего не отвечая, взял ее лицо в ладони. Было что-то умопомрачительное в этой смеси невинности и откровенности, бескорыстия и порока. Адель капризно передернула плечами:

- Ну же, поцелуйте меня наконец.

В ее голосе были повелительные нотки. Он ласково коснулся губами ее губ, потом сжал ее руку в своей.

- Не подстрекайте меня, мадемуазель. Это излишне. Кроме того, мне кажется, что эта терраса - не самое лучшее место.

- Вы не любите луну и звезды?

- Я покажусь вам прозаичным и скучным, прелесть моя, но поверьте мне как человеку, который знает толк в любви: для таких дел нет лучшего места, чем постель. Уясните это на будущее.

7

Хотя ее муж вот уже третью неделю возвращался поздно, госпожа Лакруа еще не питала по этому поводу никаких подозрений. Ей и в голову не могло прийти, что приличный человек, семьянин, ресторатор содержит любовницу - госпожа Лакруа сочла бы это форменным безумием. Его отлучки и поздние возвращения она объясняла усиленной работой. В последнее время он тратил много денег - конечно же, на ресторан. Само собой разумеется, что Лакруа пользовался заблуждением, в котором пребывала его богатая супруга, и каждый раз возвращался все позднее. В среду он вообще решил не приезжать к ужину, а прямиком из Нейи отправился на аллею Обсерватории, к Адель.