Вкус к смерти - [14]

— У меня даже есть лицензия. — Модести выбралась из потока машин и остановилась у Гросвенорских ворот, потом достала странный приборчик, который оказался не чем иным, как миниатюрным микрофоном.

— Ну, растолкуй теперь мне все как следует, — не вытерпел Колльер.

— Хорошо. Передача сообщения ведется голосом, она включается автоматически, как только я начинаю говорить, когда же умолкаю, устройство сразу переключается на прием. Нажимать и крутить ничего не надо. Наша частота в диапазоне двадцати одного метра, или же четырнадцать и три десятых мегагерца.

— Да ты шутишь, конечно же, — сказал Колльер. — Вилли сейчас где-то неподалеку от Штатов. Ты не можешь с ним говорить из машины, стоящей в лондонском Гайд-парке. Это тебе не какой-нибудь шпионский боевик, вроде тех, что показывают по телевизору.

— Я уже не однажды, разъезжая по Лондону, беседовала с Вилли и другими людьми, находившимися в Гонконге, Индии, Бразилии, Новой Зеландии — в любой части света.

— А я сегодня потратил десять минут, чтобы дозвониться до «Харродза», — заметил Колльер. Он наклонился вперед. — Конечно, я не верю тебе. Но если он и в самом деле выйдет на связь, могу я ему сказать какую-нибудь гадость?

— Нет. Без лицензии нельзя сказать даже «привет». Собственно, нам запрещено вести передачу из королевского парка, но через две минуты мы отсюда выедем. Да это все равно уже какое-то устаревшее правило.

«Дженсен» рванулся вперед.

— Выделяемые радиолюбителям частоты контролируются, — оглянувшись через плечо, пояснил Таррант, — и, как я понимаю, правила довольно суровы. В эфире нельзя говорить ни о политике, ни о религии, нельзя передавать сообщения третьим лицам, и, конечно, полностью запрещены всякие разговоры о сексе.

— Не думаю, что меня мог бы заинтересовать секс на коротких волнах, — хмыкнул Колльер. — Но, раз это запрещено, он должен привлекать Модести…

Он неожиданно замолчал, застыв с открытым ртом. Ровный мужской голос вдруг заглушил треск разрядов, раздававшийся из динамиков. Вилли Гарвин говорил размеренно и спокойно, слышимость была прекрасная.

— «Джи-кью-эр-оу» вызывает «аш-пи» по системе. Как прием?

Колльер еще не успел поразиться уникальной быстроте связи, а Модести уже отвечала:

— «Джи-кью-эр-оу» работает на передвижной установке. Слышу хорошо. У меня все нормально, сейчас нахожусь на Бейсуотер-роуд. Со мной сэр Джеральд и Стив. Стив не верил, что ты действительно выйдешь на связь. Как прием?

Гарвин произнес:

— Слышу хорошо. Со мной тут Жаклин.

В зеркальце Колльер заметил, как изменилось лицо Модести.

— Будь на связи, — сказала она и умолкла. Обогнув Марбл-Арк, она свернула налево, остановилась у обочины и выключила двигатель. Затем произнесла в микрофон: — Ты долго еще собираешься там оставаться?

Вилли ответил:

— Ну, это зависит от старины дяди Гэбби.

Таррант замер в кресле, глядя на Модести. Его лицо стало хмурым и напряженным. И тут Колльер вдруг вспомнил о том жестоком мире, с которым приходится сталкиваться Тарранту, когда он выполняет тайные задания правительства.

— Нам обоим здесь скучновато без тебя, — продолжал Гарвин. — Хотя у меня довольно много забот.

— Чем ты сейчас занят? — спросила Модести. Она вся обратилась в слух, и Колльер понял, что она надеется получить ключ к расшифровке загадочных слов Вилли.

— Изучаю древнеарабский. Это доставляет мне немалое удовольствие. Думаю, к нашей следующей встрече я его буду знать так же хорошо, как и ты.

Модести немного успокоилась.

— Прекрасно. Помнится, тебе много проблем доставляла эта длиннющая поэма Саади.

— Сейчас я ее знаю почти наизусть. — В голосе Гарвина прозвучала нескрываемая гордость. — Вот послушай только… — И он, изредка останавливаясь, произнес длинную ритмичную фразу на странном незнакомом языке.

Модести быстро вытащила блокнот и протянула руку Тарранту, который мгновенно вложил ей в ладонь ручку с золотым пером.

Вилли, наверное, говорил минуты две, а Модести только раз что-то быстро написала в блокноте — какое-то число. Колльер сидел почти не дыша. Речь явно шла о чем-то серьезном. Он не знал, о чем именно, но в груди у него появился тревожный холодок.

— Ну и как у меня получилось? — спросил Вилли.

— Неплохо. Ты много поработал над произношением. Но вот вторая строфа прозвучала не совсем правильно. Надо вот так… — Модести быстро заговорила на арабском, потом добавила: — Все понял?

— Ага. Все. Отлично. Спасибо.

— Всегда рада помочь. Нам пора ехать. Свяжусь по системе, как только все организую. Это была Джи-Кью-Эр-Оу, передвижная установка. Кончаю передачу. Восемьдесят восемь.

Она подождала стандартного ответа Вилли, потом выключила микрофон. Колльер неуверенно протянул:

— Ерунда какая-то. А что еще за «восемьдесят восемь»?

Модести коротко ответила:

— Стандартный код — «люблю и целую».

Он посмотрел на Тарранта.

— Габриэль, — устало произнес Таррант.

— Да. Опять он что-то затевает.

— Точнее?

— Вилли в беде. Я сразу же это поняла, когда он упомянул Жаклин. Это наше условное обозначение опасности. — Модести вытащила расписание движения самолетов, вылетающих из Лондона, и стала его быстро листать.

— Но если он может вести передачу, значит, наверное, все не так уж и плохо? — спросил Таррант.