Вкус греха - [43]

– Нана, послушай меня. Ариан была твоей дочерью, и я понимаю, каково тебе сейчас. Но мы обязаны думать о будущем, о Глории. Именно это сказала бы Ариан, если бы могла.

Сильвия ненадолго замолчала. Ей показалось, что Нана хочет ее о чем-то спросить, но та промолчала, опустив глаза, и Сильвия заговорила снова:

– Ты хочешь увидеть Ариан, проститься и похоронить ее. Это твое право. Но я не знаю, куда ее отвезли. Чтобы выяснить это, надо позвонить в полицию. Сейчас Ариан проходит у них по бумагам как неопознанное тело, но как только они установят ее личность, они разыщут тебя, а потом и меня. – Сильвия закусила губу. Было очевидно, что пути назад нет, поэтому она, сжав кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони, продолжила: – Если меня заберут, о тебе и о маленькой Глории некому будет заботиться. Пройдет какое-то время, и тебе скорее всего придется сдать девочку в приют. Если ты оставишь все как есть и не станешь ничего предпринимать – а это значит, что Ариан так никто и не опознает, – то, клянусь Богом, я буду заботиться о тебе и о малышке до тех пор, пока жива. Глорию я люблю как родную дочь и за тобой буду ухаживать, как за собственной матерью.

Лицо Наны исказилось от боли.

– Ты хочешь, чтобы я отказалась от дочери, – проговорила она сдавленным голосом.

– Нет, Нана, я ни за что не осмелилась бы просить тебя об этом. Я прошу тебя отказаться от ее тела ради ее дочери и твоей внучки. И ради тебя самой.

Нана молча прошлась по комнате и остановилась перед старой фотографией своего мужа.

– Я должна подумать. Поговорим завтра утром.

Впрочем, несчастная, убитая горем женщина уже знала, каким будет ее ответ. Ариан она уже потеряла. Терять и внучку она не хотела.

Выйдя из комнаты Наны, Сильвия прошла в спальню Ариан. Там она замерла на минутку, глядя на спящего ребенка. Со слезами на глазах она дотронулась до щечки Глории, затем резко повернулась и принялась рыться в ящиках старого комода. Через несколько секунд нужная вещь была у нее в руках.

Метнувшись в свою комнату, Сильвия сунула карточку с загнутыми уголками в один из журналов. Затем вывалила содержимое своей сумки на кровать и выхватила из кучки предметов смятый клочок бумаги и свои ключи. Проходя мимо комнаты Наны, она прислушалась, но за дверью было тихо. Сильвия собиралась вернуться буквально через несколько минут – уличный телефон-автомат находился в каких-нибудь пятидесяти ярдах от дома.

В конце улицы был виден великолепный купол Пантеона, сверкавший серебром в лунном свете. Но Сильвию не волновали красоты Парижа. Она была полностью погружена в мысли о предстоящей встрече с Пьером.

Десять дней назад, в тот самый вечер, когда погибла Ариан, она позвонила, потом встретилась с ним, отдала удостоверение личности и объяснила, что ей нужно. Пьер внимательно осмотрел карточку с загнутыми уголками и поднял взгляд на Сильвию.

– Насколько я понимаю, женщина, которой принадлежит это удостоверение, не станет возражать против того, что на нем заменят фотографию, – сказал он. – Мне не составит труда выполнить твою просьбу, но это будет стоить гораздо дороже, чем ты в состоянии заплатить.

– Откуда ты знаешь, сколько у меня денег? – злобно спросила Сильвия.

– Я этого не знаю, но в любом случае цена будет выше той, которую ты можешь себе позволить. – Пьер погладил ее ягодицы. – Зато можешь рассчитаться со мной другим способом – для этого тебе придется провести здесь ночь и делать все, о чем я тебя попрошу.

В его ледяных глазах мелькнул похотливый огонек. Сильвия поняла, что у нее нет выбора.

– Я принимаю условия сделки, – заявила она. – Не знаю, что ты задумал, но тебе придется позаботиться о том, чтобы после всего я попала домой живой и здоровой. Я оставлю матери записку, в которой укажу, что провела ночь по этому адресу.

– Это лишняя предосторожность, – рассмеялся Пьер. – Но я тебя понимаю и не имею ничего против. Мы с тобой профессионалы и должны сами заботиться о себе.

Черты его лица сложились в привычную маску деловитости.

– Надо будет тебя сфотографировать, – сказал он, раскатывая белый экран. Нырнув за буфет, он тут же появился снова с осветительными лампами и фотоаппаратом на треноге. Установив камеру и свет, Пьер усадил Сильвию на табуретку и быстро сделал несколько снимков.

– Приходи через десять дней в это же время, – сказал он. – Удостоверение будет готово.

И вот теперь Сильвия шла за ключом к своей новой жизни.

Распахнув перед ней дверь, он улыбнулся и пропустил ее внутрь. Вечер был теплый, но она заметила, что все окна в студии закрыты, белые полотняные занавески плотно задернуты. Комната, в которой она оказалась, была очень большой и обставлена с подчеркнутой простотой, которая как раз в это время вошла в моду. Стены и выложенный кафелем пол были белыми. По потолку от стены к стене шли легкие деревянные балки. В противоположном конце комнаты, вплотную к стене, от края до края задернутой белым занавесом, стоял большой бочонок. Пьер усадил Сильвию на стул и отправился на кухню, вернувшись с бутылкой вина и парой бокалов.

– Я весьма удовлетворен результатами моей работы и уверен, что ты тоже останешься ими довольна, – заявил он. – Давай это отпразднуем.