Визитатор - [51]

— Соболезную, — сухо обронил хозяин кельи.

— А похороны и отпевание стоят сейчас так дорого. Не знаешь даже, что дешевле — жить или умереть. Всегда и везде нужны деньги.

— И вы решили, что я вам их дам.

— Но, поверьте, мне не к кому больше обратиться.

— От вашей лжи, связанной с мнимой болезнью, а теперь и смертью матери, меня выворачивает наизнанку. Не гневите Бога!

— Пристало ли убийце попрекать лжеца, да ещё и Господа поминать при этом, — ответил гость с угрозой.

— И вы не боитесь?

— Вас? Нет.

— Интересно почему?

— Я не такой дурак, каким вы меня считаете, — гость хихикнул. — Тогда ночью я подобрал одну вещицу, оброненную убийцей, и сохранил её. Поэтому в ваших интересах, чтобы я жил долго и безбедно.

— Из последнего я делаю вывод, что сей визит не последний.

— О, нет-нет, я больше не буду вам докучать.

— Почему вы пришли сюда, вас могли увидеть?

— Это не так опасно, как говорить днём. Днём всегда есть кто-то, кто может оказаться рядом и услышать.

В наступившей тишине, ясно слышалось прерывистое дыхание гостя.

— Завтра в том же месте вы получите пять экю. Сумма не обсуждается, поскольку вы нарушили слово и вновь требуете денег.

— Вы удивительно покладисты, — ответил гость. В голосе его звучала улыбка. — Мне даже не пришлось упомянуть о продолжении дознания. Викарий, говорят, не поверил в подлинность найденной аббатом верёвки. Интересно знать, где находится настоящая?

— Вам пора уходить.

— Итак, до завтра, дорогой брат.

Дверь тихо затворилась. Оставшийся в келье монах сквозь зубы выругался.

Нужно срочно что-нибудь предпринять, нельзя допустить, чтобы этот жалкий шантажист разрушил плоды его трудов. Много лет назад ему уже пришлось круто изменить свою жизнь, больше он этого делать не станет. Тогда над ним потешался весь Тур — накануне свадьбы невеста предпочла ему другого. Как же тут не посмеяться!

Монах опустился на жёсткую постель, обхватил голову руками и застонал от бессильной злобы. Ненависть, которая, казалось, давно растворилась в водовороте монастырской жизни, воскресла и охватила всё его существо, как и в тот далёкий день, когда он узнал о своём позоре. Бесчестие и разрушенные планы нельзя оставлять безнаказанными. И он не оставил. Он отомстил, очень умно отомстил.

Прежде всего, он объявил, что Элоиз станет его женой, невзирая ни на что. Правда, с одним условием: в течение месяца она обязана посещать все церковные службы.

Новость быстро облетела Тур. Одни называли его глупцом, другие великодушным, но он не был ни тем, ни другим. Пока горожане судачили за его спиной, он за хорошие деньги нанял опытного человека, из тех, что коротают время в тавернах, ожидая подобных заказов.

Спустя пару дней после вечерней службы Элоиз вышла на церковную паперть. Нищие кинулись к ней, протягивая грязные заскорузлые руки. Она, как всегда, бросила им несколько монет, но неожиданно поднялся крик — нищие, не поделив гроши, учинили драку. Блеснул нож, и как уверяли потом свидетели, не понятно каким образом, Элоиз оказалась в центре потасовки, и смертельный удар достался именно ей.

Горе по поводу кончины невесты он разыграл столь искусно, что последующее решение — удалиться в аббатство — никого не удивило. А что ему оставалось делать? Стать купеческим прево Тура, где его имя навсегда покрыто несмываемым позором? Нет, подобная будущность его не привлекала. Поэтому, здраво рассудив, что славу можно обрести не только в мире, он поступил новицием в аббатство, где монахом был дядя Рауль, намереваясь с его помощью быстрее сделать карьеру. Пустые надежды — дядя был начисто лишён честолюбия, он довольствовался местом келаря и о большем не мечтал, да и влиянием не обладал. А ещё не хотел, чтобы его заподозрили в покровительстве, оттого и просил сохранить их родство в тайне — безмозглый святоша.

Первое время он вёл себя осторожно, не выпуская из виду цель — в один, не столь отдалённый день, он должен возглавит это аббатство. Но каким образом воплотить свой план в жизнь? Случай в лице брата Жана пришёл ему на помощь. Брат Жан — свинья и пустозвон, не обделённый однако хитрым умом, сумел попасть в милость к ничтожному аббату Симону.

Решив воспользоваться этим обстоятельством, он сблизился с братом Жаном и постепенно внушил ему идею сбыта монастырского вина на выгодных условиях. Дядя Рауль очень неодобрительно относился к их дружбе. Почему — он не понимал, а дядя не объяснял, за что впоследствии поплатился — и поделом ему.

Все были довольны. Аббат набивал сундук, лелея глупые мечты, брат Жан кроме колокольни, получил возможность есть и пить вволю, уезжая сбывать вино.

Ему было известно всё об их тёмные делишках, но время открыть на них глаза епископу ещё не пришло.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Брат Тома сидел на куче соломенных тюфяков и штопал старую саржевую простынь.

До чего же унизительно быть вестиарием! Что такое вестиарий? Мелкая сошка, которой все помыкают кому не лень, а перво-наперво камерарий. Сегодня, к примеру, отчитал за опоздание, загрузил работой, которую вовек не переделать, и был таков.

Брат Тома раздосадовано вонзил иглу в ткань и взвыл от боли. На подушечке пальца выступила капелька алой крови. Он вытер её о рясу и отбросил работу — пусть камерарий сам штопает это старьё!