Визит нестарой дамы - [48]
– А по-твоему, Ельцин и Гайдар – «ум, честь и совесть»?
– По-моему, в их компетенцию не входило договариваться о выступлениях Андрея за ту цену, которую он сам за себя назначал.
– И что?
– Ну, я собрала грифели, пошла писать портреты на Арбат, хотя у меня к этому времени было не меньше поводов вопить о пренебрежении страны к моей гениальности. Семью-то кормить надо было. И чем больше я зарабатывала, а там уже и картины стали покупаться, и выставки пошли, тем тяжелее ему становилось. Выяснилось, что я не то и не так готовлю, слишком много говорю по телефону, развязна в общении с мужчинами, редко убираю квартиру и неправильно воспитываю детей. Постепенно его роль в доме свелась к выставлению оценок. Сначала было его жалко, но зарабатывание денег, хозяйство плюс ежедневная работа психоаналитиком с собственным мужем подкосили меня. Он же не стал домохозяйкой от того, что я стала добытчиком! Он же ни одной тарелки за это время не вымыл! У него не получалось! Знаешь, эфиопы говорят, что обезьяны не разговаривают нарочно, чтобы их не заставили работать! Я тогда не понимала, что это с большинством мужиков моего поколения случилось. Да мне и некогда было это понимать. У меня был сюжет с одним филологом из Новосибирска, который стал бизнесменом, чтоб спасти семью.
– Значит, сюжет уже был? – почти торжествующе спросила Дин.
– Сюжет состоял в основном из часовых разговоров по телефону, потому что встречаться было трудно. Мы и познакомились-то не по-людски, он подошел ко мне на Арбате и сказал: «Вы мне очень нужны, но у меня нет ни копейки времени». Я рассмотрела его и поняла, что это взаимно. Ну и стали любить друг друга по межгороду. Тоже свои сложности, он позвонить не может, потому что Андрей целый день дома. Я звонить много не хочу, потому что дорого. Он прислал деньги на разговоры, я начала ломаться, ну, в общем, детский сад, но нерв между нами был.
– Так вы разошлись из-за твоего хахаля? – настаивала Дин.
– Нет. У него были дети крохотные, да и что бы я с ним делала двадцать четыре часа в сутки? Мурлыкать по телефону совсем другой жанр. Как говорил Сэлинджер, «есть люди, которым хочется позвонить по телефону, а есть, которым не хочется». Я о разводе не думала, собственно, и времени не было думать, само туда ехало. Образовались долги огромные, Андрей в принципе не из тех, кто берет в долг, я в принципе из тех, но эти долги я не могла не сделать. Когда я показала список, он сказал: «Я этих долгов не делал».
– То есть повел себя «западло»?
– И да, и нет. То есть, конечно, «западло», потому что я тянула все на себе, но он уже плохо соображал, гнал от себя информацию о реальных ценах и делал из меня стрелочника, который мотает деньги. Тебе трудно в это поверить, но у нас половина населения тогда так себя повела, не потому что сволочи, а потому что… Ну это же так и называется «экономический шок».
– У меня, что ли, в эмиграции не было шока?
– То был другой шок, и потом, у тебя была социалка, ты сама выбирала, ехать или не ехать, а из-под нас стул вытащили. В общем, я сжималась как пружина, забывая про сопромат, не соображая, с какой силой потом разогнется позвоночник обратно. После непризнания долгов я устроила постельный бойкот. Не то чтобы я стала Лисистратой, я не умом, а телом больше не могла спать с мужиком, который так лажанул.
– И что?
– Через месяц постельного бойкота материализовалась баба, с которой он двадцать лет тому назад вместе учился, артистка. Такая сиротка, и он начал «ейной мордой мне в харю тыкать». Сначала неночевка, когда я до четырех утра звонила в бюро несчастных случаев, потом запах дешевых духов… Ну, мне не жалко, спи с кем хочешь, если это поставит на место твою самооценку, только веди себя корректно.
– Так уж и не жалко?
– Ну жалко, конечно, но здесь сложнее. С одной стороны, он меня достал нытьем и было удобно, что часть нытья перераспределилась на кого-то другого. С другой – если мужик чист, неудобно изменять, когда он в кризисе. Не знаю, как у вас в Америке, но у наших баб всегда чувство вины, если они успешней мужей.
– У меня никогда не было мужа, – процедила Дин, – и то, что ты рассказываешь, не заставляет сожалеть об этом. У Андрея, конечно, интоксикация от гордыни, но уж больно функционально ты излагаешь про собственную ревность. Пошли отсюда. Мне здесь не нравится.
– Куда? – Я удивилась, что она так оборвала меня на подъеме истории. Конечно, ей были непонятны нюансы, которые русская баба-натуралка словила бы с полуслова, но зачем так резко затыкать? – Между прочим, когда человек превращается в машину по добыванию денег и ведению домашнего хозяйства, у него и ревность проще выглядит. На ревность тоже нужны силы и время.
– Поехали в Дом актера, – потребовала она.
– В Дом актера? – изумилась я.
– На улицу Горького. Там еще подают такое заливное… рыбное пюре, залитое желе. Я часто его в Америке вспоминаю.
– Рыба «Актер».
– Точно!
– Дом актера давным-давно сгорел вместе с рыбой «Актер»…
– Как сгорел?
– Как факел. – Пожар Дома актера был началом конца московской клубной жизни. До сих пор, проходя мимо, я ощущаю спазм. Отреставрированные стены бывшего Дома актера, готовящиеся отдаться банку или офису, – как могильная плита молодости всего нашего круга. «Вокзал, несгораемый ящик разлук моих, встреч и разлук». Дом актера оказался сгораемым ящиком пира общения, уместного в нашей подкоммунистической жизни. Мы все вышли не из гоголевской шинели, а из буфета Дома актера и Дома литераторов. Стоило ли объяснять это Дин? И сколько суток ушло бы на это объяснение?
Роман «Вышивка по ворованной ткани» – история Золушки из глубинки, росшей в семейном аду, где отец агрессивен и пьян, а мать не может защитить дочь и себя. Бабушка, деревенская целительница, передаёт героине секреты народной медицины, целительский дар и несгибаемый характер. Пятнадцатилетняя Валентина учится в областном центре на массажистку и выходит замуж в Москву. Неудачные браки и унизительный роман с режиссёром, вынуждают её зарабатывать за массажным столом на собственную квартиру. Валентина посещает эзотерический университет, забирает из провинции мать, удочеряет девочку-наркоманку, открывает свой кабинет и случайно попадает на телевидение.
Все это произошло со мной только по той причине, что я — женщина. И пока будут живы люди, не считающие это темой для обсуждения, это будет ежедневно происходить с другими женщинами, потому что быть женщиной в этом мире не почетно даже в тот момент, когда ты делаешь то единственное, на что не способен мужчина.Мария Арбатова.
Новая книга известной писательницы и общественной деятельницы Марии Арбатовой о неделе, проведённой в Нью-Йорке, и осмыслении разницы между придуманной и реальной Америкой. «Говоря языком советской хиппи, поездка дала мне „фейсом об тейбл“…
«Все турагентства и кинофильмы врут. Индию пересказать нельзя. В этом смысле я тоже вру, потому что могу изложить только свою „психическую правду“ об Индии. У вас она все равно будет другая. Индия не потрясла меня, она меня раздавила...»М. Арбатова.
Если вы оказались или боитесь оказаться на пороге развода… Если ваш возраст приближается к сорока или переваливает за эту цифру и вы не понимаете, что с вами происходит «Семилетка поиска», обязательно купите эту книгу.Сумасшедший ритм.Бешеная деятельность.Интересная, увлекательная работа.Яркая карьера, вызывающая зависть одних и восхищение других… Такова повседневная реальность преуспевающей политической журналистки Елены. Все вокруг считают ее баловнем судьбы.Но однажды Елену покидает муж…
В новой книге Марии Арбатовой описан экологический российский кинофестиваль, проходящий на живописном побережье южной Италии под присмотром местной мафии. Автор показывает шокирующие хитросплетения отношений российских кинозвезд, художников, новых русских, жительниц Рублевки и калабрийских мафиози. В бурлеске фестивального карнавала отчетливо звучит тема близости русского и итальянского менталитетов.Яркий событийный ряд, остроумные диалоги и бешеный ритм повествования, характерные для прозы Марии Арбатовой, обещают этой книге судьбу бестселлера.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
У Роуз Царелли большие планы на второй курс – все будет по-другому. В этом году она собирается стать талантливой певицей с убийственным голосом, невероятной девушкой с модным лучшим другом, и она не собирается позволять Джейми Форта обвести себя вокруг пальца. ...а ещё она собирается быть сестрой, пропускающей звонки, дочерью, которая может думать только о собственной боли, «хорошей девочкой», снова попавшей в эпицентр скандала (потому что никакое благодеяние не остается безнаказанным), и, возможно, худшей из всех..
Алессандра Синклер знает, что Хадсон Чейз - последний мужчина, которого ей стоит желать. Парень из бедных кварталов города вырос в мужчину, который сделает все, чтобы добиться успеха, даже если это разобьет сердце Алли. Но всякий раз, когда они оказываются рядом, притяжение становится очевидным. И теперь, когда они работают вместе, держаться подальше от Хадсона просто невозможно, как и держать чувства в узде... Хадсон однажды уже потерял Алли и отказывается терять ее вновь. Он решительно настроен использовать их деловое партнерство, чтобы вновь разжечь между ними искру, которая все еще тлеет.
Любовь — это не только розовая сахарная глазурь или драматическое расставание. Любовь — это принятие решений, даже если оно дорогого стоит; любовь — это момент, который не виден с первого взгляда, потому что он таится и начинается в темных переулках холодной ночи; любовь — это возможность даже с закрытыми глазами видеть мир во всех его красках. Любовь тебя изменит. Любовь не всегда одинакова. Она удивительна и благодарна, прекрасна и меланхолична одновременно. Жизнь втройне. Любовь втройне. *** Редактор: Настя Васильева Вычитка: Катерина Матвиенко, Екатерина Прокопьева Обложка: Изабелла Мацевич. .
Человек всегда имеет выбор, даже если смирился с обыденностью жизни и не хочет ничего менять. Роман, всю жизнь вкалывал на свою фирму, не оглядываясь на проведенные в одиночестве годы. Да и зачем ему одна единственная женщина на всю жизнь, если можно иметь любую? Он так думал и продолжал жить, пока из миллиона любых не встретил одну единственную. Только та единственная не доверяет ему, ненавидит всех мужчин и просто боится жить, ведь в отличие от других ей не дали выбора... Книга является авторским черновиком.