Визариум. Проникновение миров - [15]
Утром вышел из дому намного раньше, чем обычно, и поехал вовсе не на работу. Через двадцать минут выпрыгнул из почти пустого пазика и, зябко ёжась, пошёл по грунтовой дороге. Солнце поднималось над холмом, в стороне горела золотом берёзовая роща. Воробьи и синицы щебетали в придорожных кустах, радуясь жизни. Скоро впереди показалась ограда, а за ней ряды крестов и памятников.
Толя направился по рядам и довольно быстро отыскал нужную могилу. Соловьёв Сергей Михайлович, 1939–1994. Помним, любим, скорбим.
– Что-то не сильно вы помните, – пробурчал Толя, глядя на высокие заросли, почти полностью покрывающие место вокруг памятника.
Поперёк могильного участка лежала ветка росшего рядом невысокого дерева – кажется, ольхи. Наверное, сломалась от ветра или ещё зимой от снега, а скорее, поломал какой-нибудь обалдуй. Ветка упала прямо на гранитный прямоугольник, бурые выцветшие листья торчали по сторонам памятника, словно какое-то не самое удачное украшение. Убрать ветку Михалыч и попросил Толю. Сказал, мешает и давит. Толя доломал ветку и оттащил к мусорным контейнерам.
Вернулся к могиле, посидел, выкурил сигарету. Уже собрался уходить, потоптался на тропинке, а потом повесил на дерево куртку и минут двадцать вырывал из земли разросшиеся сорняки. Молодой улыбающийся Михалыч одобрительно посматривал с фотографии. Закончив, Толя сбегал в магазин и вернулся с бутылкой водки, двумя пластиковыми стаканчиками и половинкой батона. Поставил на основание памятника полный стакан, сверху положил кусок хлеба, немного покрошил птицам, остальное положил рядом со стаканом. В свой стаканчик налил на полпальца, просто пригубить, изрядную долю вылил на могильную землю, с треть бутылки оставил – пусть бомжи Михалыча помянут.
Наверное, именно там, под взглядами умерших, Толя и принял окончательное решение не обманывать Лосева и не связываться с Жуком.
На работу Толя опоздал всего на десять минут.
В первой половине дня Толя позвонил Андрею Жабченко и сказал, что работать у него не будет. Чтобы тот не обижался, наврал, что собирается перебираться в Столицу, и лучше Андрею подобрать кого-то другого. А после обеда Толя поговорил с заехавшим на комбинат Лосевым по поводу увеличения зарплаты. Васю эта тема не обрадовала, но он всё-таки согласился платить больше: пока не намного, процентов на двадцать, а сразу после Нового года договорились вернуться к вопросу ещё раз.
Днём, когда Толя зашёл в камеру за двумя курицами для нудного мужика с ручной тележкой, из стены неожиданно вылетел Михалыч. До этого в светлое время он не появлялся. Призрак был весел и оживлён. Пошутив что-то про привидение с мотором, он принялся кружиться под потолком.
Толя начал было рассказывать ему о своём ночном открытии.
– Спасибо тебе, корефан! – перебил Михалыч. – А о делах давай того, вечером.
Покружился ещё по камере и скрылся в стене.
Вечером Толя ему всё и рассказал.
– Во, – сказал Михалыч, – работает, значит, зелье.
Он довольно пошевелил бородой.
– И что значат эти две проходные? – спросил Толя.
– Похоже, – сказал Михалыч, – воплощённые сущности сигнализируют, что у тебя есть два пути.
– Что за сущности такие?
Михалыч махнул рукой.
– Воплощённые сущности и есть, ёптыть. Как я тебе объясню?
Он прищурился:
– Ты лучше не отвлекайся. Два пути у тебя, понял?
Толя задумался.
– Уйти и остаться?
Михалыч потрогал свою ворсистую шапку-ушанку.
– Уйти – не путь, этот вариант ясен, как пень, и без подсказок. – Он снял ушанку и почесал скрытую за косматой сединой макушку. – Нет, такую туфту воплощённые гнать не будут. Они же прямо в душе читают, тудыть их растудыть… И указания ихние всегда понятные, более или менее.
Призрак ткнул пальцем Толе в грудь.
– Ты же решил остаться на комбинате?
Толя вздохнул:
– Да…
– Ну вот, – сказало привидение, – у тебя есть два пути, чтобы остаться здесь и не отбросить на хрен копыта.
Михалыч показал два прозрачных пальца.
– И какие это пути? – спросил Толя.
– А чтобы это узнать, мы будем действовать по схеме, доказавшей свою эффективность, – ухмыльнулся Михалыч. – Только включим туда, хе-хе, дополнительный элемент.
Минут через сорок Толя позвонил Алёне и сказал, что встретил друга Мишу и пойдёт к нему смотреть футбол, и там, скорее всего, и заночует. Алёна поворчала, но не обиделась, они доверяли друг другу.
«Видела бы она, что тут у меня за футбол», – думал Толя, разбавляя комбинатовский вишнёвый сок чистым спиртом в пропорции один к одному. Михалыч сказал, что принять получившегося напитка нужно будет граммов триста, не меньше.
– Я составлю компанию, – подмигнул призрак. – Вместе весело шагать по просто-орам.
«Знаю я, как ты составляешь компанию, старый халтурщик», – подумал Толя.
Михалыч настаивал, что для надёжного результата Толя должен остаться ночевать здесь, на комбинате.
Они просидели часа два. Толя пил, наливая по пятьдесят граммов, Михалыч наклонял голову к своему стакану и закрывал глаза. Призрак рассказывал, как хорошо жилось в советские времена.
– У меня грузчики в дублёнках и ондатровых шапках ходили, блин на! – распалился он. Толе показалось, что Михалыч действительно захмелел. – Сам жил и другим давал жить! – Призрак снял шапку, наверное, тоже ондатровую, положил на стол. Шапка полежала и стала медленно дрейфовать к краю стола.
Первый роман из цикла «Архаровцы». Начальное десятилетие правления Екатерины Великой завершилось московскими бунтами. Дворцовая роскошь и расцвет наук ничуть не смягчали нравов простого народа. Не только бунтари, но и воровские шайки чувствовали себя в старой столице вольготно - до тех пор, пока императрица не поручила наведение порядка молодому офицеру Николаю Архарову…
В Московском царстве великая Смута, гибнут люди, в Кремле заперлись польские паны, первое ополчение оказалось бессильно против захватчиков. А в Вологде, куда убежали многие богатые купцы, зреет заговор в пользу английских коммерсантов, которые хотят нажиться на чужой беде. И не только нажиться, а посадить на русский трон своего кандидата. Догадываясь, что там творится неладное, князь Пожарский посылает в Вологду надежного человека — разобраться, какие козни строит купечество и что за секреты хранит тамошний Канатный двор.
Второй роман из цикла «Архаровцы». Николай Архаров и его молодцы должны в кратчайшие сроки отыскать в Москве банду карточных шулеров, открывших подпольное игральное заведение…
Третий роман из цикла «Архаровцы». На Москве неспокойно. Бродят слухи, что бунтовщик Емельян Пугачев, объявивший себя императором Петром III, со дня на день нагрянет в старую столицу. Часть аристократии и духовенства уже готова примкнуть к самозванцу. И, конечно, ситуацией пытаются воспользоваться московские воры во главе со знаменитым Ванькой Каином. Навести порядок способны только люди обер-полицмейстера Архарова…
Лев Толстой с помощниками сочиняет «Войну и мир», тем самым меняя реальную историю…Русские махолеты с воздуха атакуют самобеглые повозки Нея под Смоленском…Гусар садится играть в карты с чертом, а ставка — пропуск канонерок по реке для удара…Кто лучше для девушки из двадцать первого века: ее ровесник и современник, или старый гусар, чья невеста еще не родилась?..Фантасты создают свою версию войны Двенадцатого года — в ней иные подробности, иные победы и поражения, но неизменно одно — верность Долгу и Отечеству.
После того как на престол взошла Екатерина II, любимый полк Петра III, состоящий из немцев-голштинцев, был расформирован, но несколько офицеров осталось в Санкт-Петербурге. Возник заговор – голштинцы собрались убить императрицу. Место для подготовки покушения выбрано с расчетом – поблизости от имения графа Орлова-Чесменского, по общему мнению обиженного на императрицу за свою отставку. Если что-то пойдет не так – виновным окажется он… Узнав, что замышляется неладное, московский обер-полицмейстер Архаров посылает своих испытанных агентов вести розыск…
Американцы говорят: «Лучше быть богатым, но здоровым, чем бедным, но больным». Обычно так оно и бывает, но порой природа любит пошутить, и тогда нищета и многочисленные хвори могут спасти человека от болезни неизлечимой, безусловно смертельной для того, кто ещё недавно был богат и здоров.
Неизлечимо больной ученый долгое время работал над проблемой секрета вдохновения. Идея, толкнувшая его на этот путь, такова: «Почему в определенные моменты времени, иногда самые не гениальные люди, вдруг, совершают самые непостижимые открытия?». В процессе фанатичной работы над этой темой от него ушла жена, многие его коллеги подсмеивались над ним, а сам он загробил свое здоровье. С его больным сердцем при таком темпе жить ему осталось всего пару месяцев.
У Андрея перебит позвоночник, он лежит в больнице и жизнь в его теле поддерживает только электромагнитный модулятор. Но какую программу модуляции подобрать для его организма? Сам же больной просит спеть ему песню.
Несмышленыши с далёкой планеты только начали свое восхождение по лестнице разума. Они уже не животные, но ещё и не разумные существа. Земляне выстроили для них Дворец изобретений человечества. В его стены вмурованы блоки с записями о величайших открытиях. Но что-то земляне забыли…
Пауль Гебер еще во время войны, работая в концлагерях, изобрел прибор, который улавливал особые излучения мозга. Он выделил две волны, которые он назвал с-излучение и у-излучение (от слов «супер» и «унтер»). По его мнению, первое могло принадлежать только высшей расе, а второе — животным. Но когда он ставил свои первые опыты, то обнаружил странную закономерность: его хозяева и командиры обладали преимущественно у-излучением, в то время, как подопытные собаки сплошь излучали «супер».
Кто-то представляет себе время в виде прямой линии, устремленной из прошлого в будущее. Кто-то – в виде реки, ветвящейся и петлистой. Но в действительности это бесконечный каскад лабиринтов, и только счастливчики точно помнят, что было в предыдущем лабиринте, и только мудрецы прозревают, что произойдет в будущем… потому что прошлое и будущее могут варьировать в широком диапазоне.
Принято считать, что эксперименты в истории невозможны, потому что их нельзя повторить. И вообще, история не знает сослагательного наклонения. А если все же попробовать? Впрочем, вполне возможно, что перед нами предстанут не разные ветви и варианты одной-единственной истории, а бесконечное множество историй принципиально разных. В антологии собраны произведения, которые демонстрируют, как именно история меняет свое течение, выявляет истинное лицо событий и их персонажей, скрывая навсегда имена, мотивы, города и страны.
«Письмо из службы профпереподготовки пришло, когда я почти перестала ждать и свыклась с тем, что любить мне не положено. Это был самый обычный день. Ожидалась проверка, но это рутина, у нас в семье что ни день проверки. В Министерстве воспитания не доверяют электронному мониторингу и то и дело отправляют контролёров-людей проследить: а вдруг мы сами рисуем на планшетах те картинки, которые подгружаем в систему под видом детского творчества?..».
Вначале было Слово. Именно оно – самый драгоценный дар, полученный людьми. А потом начались сложные отношения между Человеком и Словом. В их дружбе, вражде и сотрудничестве родилась особая магия – ее-то мы теперь и называем литературой. Герои рассказов и повестей в этой книге – Буква, Слово, Речь, Текст, Книга. Думаете, жизнь этих героев скучна и правильна, как учебник грамматики? Нет! Она полна опасных и прекрасных приключений! И выстрелы прогремят, и бурные страсти вскипят, и снова схватятся в драке Добро и Зло.