Византия. Удивительная жизнь средневековой империи - [20]

Императоры упорно боролись с древними культами, для чего использовали всеобщие собрания епископов, клеймившие язычество и ересь. Постепенно складывалась твердая христианская иерархия. Феодосий I созвал собор в Константинополе в 381 г. Под его эгидой 150 епископов подтвердили решения, принятые в Никее, еще раз осудили арианство и добавили важные меры, направленные против языческих культов. Также они прояснили формулировку Символа веры, которую должны были повторять все христиане. Феодосий также настоял на повышении статуса епископских престолов в Константинополе и Иерусалиме до такого же, каким обладали высшие духовные чины в Риме, Александрии и Антиохии (епархии в этих городах основали апостолы). Иерусалим почитался как место служения Христа и его смерти на Кресте, который был обнаружен матерью Константина Еленой. Претензия Константинополя на выдающееся положение основывалась на том, что он стал столицей Римской империи, где находилась резиденция императора.

Возвышение Константинополя, конечно, оспаривалось Римом. Но в 451 г. на Халкедонском соборе, когда собрание 381 епископа признали II Вселенским собором, такое положение Константинополя было утверждено окончательно. Таким образом, Новый Рим поднялся на тот же уровень, что и старый, пусть даже последний и сохранил почетное первенство – все же его церковь была основана св. Петром. За старым и Новым Римом следовали Александрия, Антиохия и Иерусалим. Их епископы сидели в порядке старшинства по правую руку от императора и в том же порядки подписывали акты собора. К концу V в. Константинополь также приобрел известность как «Новый Иерусалим» – явный признак его претензии на высшую духовную власть.

Эти пять центров – Рим, Константинополь, Александрия, Антиохия и Иерусалим, каждый под руководством предстоятеля, который назывался патриархом или папой, – составляли пентархию, отвечавшую за поддержание правильной веры и церковной дисциплины во всей христианской вселенной (oikoumene). Постепенно они создали систему церковного управления, основанную на канонах, принятых Вселенскими соборами. Соперничество между Александрией и Константинополем усилило теологические разногласия на II и IV соборах, которые проходили в Эфесе в 431 г. и в Халкидоне в 451 г. Патриарх Константинополя Несторий (428–431) инициировал спор относительно роли Девы Марии, утверждая, что ее следует именовать матерью Христа – Христородицей (по-гречески Christotokos), а не Богородицей. Но на Эфесском соборе епископы решили, что термин «Богородица» – Theotokos – является правильным, и осудили Нестория за то, что тот подчеркивал человеческую природу Христа.

Это решение не помешало дальнейшим обсуждениям относительно двух элементов сущности Христа – человеческого и Божественного. Его двойственная природа всегда оставалась предметом повышенного внимания. Патриарх Кирилл Александрийский (412–444) усложнил теологию этого союза в личности Христа, использовав термин «ипостась» – hypostasis. Позднее этот ипостасный союз, «Воплощенное Слово Божье», стали смешивать с определениями Христа, который есть ousia и physis. Так появилась отдельная группа христиан – позднее их назвали монофизитами, от греческих терминов «один» (monos) и «природа» (physis). Но на IV Вселенском соборе, созванном в Халкедоне императором Маркианом и его супругой Пульхерией в 451 г., чтобы урегулировать проблему, было торжественно объявлено, что в Иисусе Христе две природы – Божественная и человеческая, каждая из которых совершенная и особенная, а вместе они соединены в одной ипостаси – Слова. Это определение было поддержано папой Львом I в послании, которое часто называют «томос». Отказ монофизитов согласиться с решением собора навсегда сделал Халкедон символом разделения и привел к росту отдельных церквей, особенно в Сирии и Египте, где Коптская церковь до сих пор придерживается веры в «единство в одной природе».

Поскольку большая часть основной истории христианства имела место в восточной части империи и была записана на греческом языке, она оставалась доступной византийцам. А на Западе имелся неадекватный перевод греческих теологических определений, не отражавший тонкостей восточных споров о сущностной природе Христа. В дополнение к официальным заявлениям благодаря народному энтузиазму христиан были придуманы неофициальные истории и культы, часто сосредоточенные на особенных святых людях. Вера в сверхъестественное была распространена очень широко – чудеса являлись неотъемлемой чертой деяний Иисуса, и люди, нуждавшиеся в лечении, совершали паломничества к святыням христианских целителей. Кости св. Мины, к примеру, погибшего на римской арене, были известны своими чудодейственными качествами. Люди, совершавшие паломничества к его могиле, расположенной к западу от Александрии, часто уносили с собой небольшие сосуды с землей. Эти склянки украшали изображения святого, стоявшего между двумя верблюдами, с воздетыми ввысь руками. Такие сосуды циркулировали по всему христианскому миру вместе с рассказами об их целительских возможностях. Подобные места паломничества имелись не только на востоке, но тем не менее многие истории о ранних христианских святых были написаны сначала на греческом языке, а позднее переведены на латынь.