Византия. Удивительная жизнь средневековой империи - [114]

Привлекая внимание к красоте территории, богатствам сельскохозяйственных угодий и озер, виноградников и источников питьевой воды, он утверждает, что все это может удовлетворить самого придирчивого гурмана и любителя роскоши, а образование городских жителей выплескивается за городские стены на окрестные поля, и даже крестьяне становятся мудрее.

Подобная оценка цивилизаторской роли большого города является обычной, но Феодор подчеркивает, что никейская ученость поднимает ее над древним Вавилоном, городами Индии и даже Афинами. В 1290 г. аналогичная хвалебная речь была написана Феодором Метохитом к визиту императора Андроника II Палеолога. Будущий гражданский служащий привлек внимание к удачному расположению Никеи и ее озерам, возможности наслаждаться водными процедурами в чарующем окружении, которое добавляет роскоши обычной бытовой процедуре. Он написал о приютах для тех, кто страдает от болезней, сопутствующих бедности, включая людей, пораженных священной болезнью (эпилепсией). Подробно описав церкви и монастыри, стены и дома, он напомнил Андронику, что Никея содержит «почтенные сокровища красоты, знаменитые памятники мудрости наших времен, ее плоды, ее блестящие и великолепные обряды, священные места медитаций для тех, кто решил удалиться от материальных вещей и посвятить все свое время только Богу.[66]

Пока Константинополь был занят латинянами, императоры в Никее создали жизнеспособную имперскую структуру на западе Малой Азии и развили сельскохозяйственный потенциал района, чтобы создать экономическую возможность выживания в одиночестве. Во время своего долгого правления (1224–1254) император Иоанн III Ватац сумел прекратить ввоз иностранных товаров и продовольствия, потому что Никея самостоятельно обеспечивала свои основные потребности. Многочисленные пожертвования способствовали развитию сельского хозяйства, о чем говорится в записях монастыря, посвященного Пресвятой Деве, что недалеко от Смирны (современный Измир). Разумный союз с генуэзцами, которые были первыми из итальянцев, получивших доступ к прибыльной черноморской торговле, принес увеличение инвестиций в международную торговлю. Император предпочел жить в Нимфайоне с 1230-х гг., где находились монетный двор и казначейство, но патриарх остался в Никее.

В дополнение к кампаниями против латинян, турок, а также сил Эпира и Фессалоник, никейские императоры и патриархи принимали участие в переговорах об объединении церквей, которые нередко вели западные монахи, приезжавшие для этой цели в Никею и Константинополь. Среди них были Илия Кортонский и Иоанн Пармский – генералы францисканского ордена. В 1249–1250 гг. папская делегация, возглавлявшаяся Иоанном, снова вернулась к обсуждению вопроса об исхождении Святого Духа (filioque) при дворе Нимфайона. Византийскую сторону представил теолог XIII в. Никифор Влеммид. Некоторые из представителей Запада имели более широкие интересы: так, фламандский доминиканец Вильгельм из Мербеке особенно интересовался древней греческой философией. Он собирал манускрипты, требовал помощи в изучении греческого языка, а в 1260 г. посетил Никею и Фивы и сделал переводы «О частях животных» Аристотеля, а также трудов Александра Афродисийского, Прокла, Архимеда и Галена. В роли папского легата в 1274 г. он выступил за объединение церквей, и в 1278 г. был назначен латинским архиепископом Коринфа. Его латинские переводы, являвшиеся строго дословными (метод назывался kata poda, «шаг за шагом»), даже смогли помочь в реконструкции оригинальных греческих текстов, теперь утраченных или сохранившихся лишь частично.

Для византийцев монахи считались другими людьми, не такими, как духовные представители Запада. Они исповедовали христианские идеалы, такие как бедность и страдание, и, в отличие от крестоносцев, не участвовали в сражениях. Неодобрительное отношение византийцев к вооруженным западным священникам подогрело антилатинские настроения после 1204 г. и всколыхнуло ортодоксальную оппозицию. Но образованные монахи, казалось, искренне желали лишь всерьез заняться греческой теологией, а вовсе не осуждали ее прямо и безапелляционно. Многие дебаты, прошедшие в Никее, подготовили почву для более поздних попыток объединить церкви. Папы Григорий IV и Иннокентий IV поддерживали такие переговоры, хотя отказывались собирать еще один Вселенский собор. Императоры Иоанн III и Феодор II играли в таких переговорах важную роль. В письме папе Александру IV (1254–1261) никейский патриарх Арсений (1254–1260), затем патриарх Константинопольский (1261–1265), подчеркнул решающую роль императора: вопрос, касающийся возможного объединения церквей, не может подниматься без его участия. Опасность этой позиции, подкрепленной никейским опытом, заключалась в том, что император узурпировал функции патриарха, нарушив тем самым хрупкое равновесие между гражданской властью и церковной.

После латинской оккупации 1204 г. Византия не стала прежней. Антизападные чувства стали сильнее, подогретые воспоминаниями о разграблении Константинополя. С другой стороны, пребывающая в постоянной боевой готовности Латинская империя Византии никогда не имела достаточно сил, чтобы создать процветающее общество. Как и другие западные анклавы на Ближнем Востоке, она постоянно обращалась к Западу с требованием прислать рыцарей для защиты. Венецианцы обеспечивали ее торговлю, францисканцы и доминиканцы занимались преобразованием византийских церквей для их использования западными христианами, а династия, основанная Балдуином Фландрским, заключала брачные союзы с другими государствами, пытаясь укрепить свои силы. Христианское соперничество, разумеется, снижало вероятность объединения церквей. Ортодоксия всячески противилась всем попытками Запада обеспечить «подчинение церкви Константинополя церкви Рима», и этот отказ стал непреодолимым препятствием для организации новых Крестовых походов против турок. Эти сложные отношения были еще в зародыше летом 1261 г., когда военно-морскому командующему Никеи повезло узнать, что весь венецианский флот отправился в Черное море, оставив Константинополь незащищенным. Он немедленно захватил столицу от имени Михаила Палеолога, опекуна юного императора Иоанна IV Ласкариса, который стал первым греческим правителем.