Виза на смерть - [4]

— Мафа, — сказала Маша.

— Мафа! Какая молодец!

— Не Мафа, а Мафа, — поправила девочка и строго взглянула на собеседницу.

— Ну конечно, ты Маша! Это я такая недогадливая, не сердись. Сколько же тебе лет, Маша?

— Три года, — сказала Маша и показала три пальца.

— Боже мой, Женька, когда это ты успела? Мы с тобой виделись, по-моему, незадолго до моего отъезда, и ты рожать вроде не собиралась?..

— Виделись мы, положим, пять лет назад…

— Неужели? Время-то как летит! Ну, рассказывай, кто наш муж?

— Наш муж — объелся груш. На самом деле никакого мужа нет. Вот так.

— Мува нет, — сурово добавила Маша.

— Ах ты моя хорошая! Мужа нет? Ну и ладно… Нет так нет. Женька, ты что же, живешь в этом доме?

Женя слегка поморщилась.

— Я живу у своих.

— Да-а?! Что такого невероятного должно было случиться, чтобы ты согласилась вернуться к родителям?

Женя нахмурилась.

— Много чего.

— А что, — испугалась Лора, — что-нибудь действительно?..

— Три года назад погиб мой брат. Разве ты не слышала?

— Да что ты! Не-ет… я ничего не знала… Я только слышала, что он уехал в командировку в Нью-Йорк. Он, что же, там и погиб?

— Нет. Приехал на несколько дней в Москву и… В общем, его убили.

— Да что ты! Кто?! Почему?

— Неизвестно. Никого не нашли.

Лора вздохнула.

— Да Господи, чего там?.. Мужик из-за границы, хорошо одетый, видно, что при деньгах… Ограбили, наверное, и все… Какой ужас! Как же теперь его семья?

— Семья в Америке.

— Как это?

— Так, — Женя пожала плечами. — Ольга нашла там работу и осталась.

— А мальчик?

— Естественно, с ней.

— Погоди, ему сколько?

— Сейчас двенадцать, а тогда было, соответственно, девять.

— А как же твои?

— Что — мои?

— Ну, родители, я имею в виду… Как они к этому отнеслись? Все-таки внук… Да еще после смерти сына… Какой кошма-ар… — Лора покачала головой. — Так вот почему ты переехала к ним?..

Женя помолчала и неохотно произнесла:

— Они очень любят Машку.

— Да-а… понятно… и что же ты теперь?..

— Слушай, Лора, может, лучше поговорим о тебе? Вы вернулись? Совсем?

— Женька-а… увы. Так не хотелось уезжать из Парижа… Знаешь, я там работала. В школе при посольстве.

— Да?

— Ну да, пристроилась как жена дипломата преподавать французский язык. Платили, правда, копейки, но, знаешь, все лучше, чем ничего. Но я тебе скажу, — она хихикнула, — это такой маразм…

— Что — маразм?

— Слушай, что мы с тобой стоим? — Лора огляделась. — Вон скамейка, может, сядем на минутку?

Они вернулись на детскую площадку, и Женя отдала Маше корзинку с формочками:

— Ты пока поиграй, а мы с тетей Лорой немного поговорим, хорошо?

Маша отошла к песочнице, перелезла через бортик и села на корточки.

— Чуґдная девка! — сказала Лора, посмотрев ей вслед. — Какая ты молодец, Женька, а мы с Вадиком все никак не решимся…

— Так что — маразм?

— Ах, ну да. Представляешь, в школе, в Париже, работает одна провинция: учителя из Воронежа, из Тулы или там… из Рязани. Кошмар! Песни под гармонь поют. Был там один экземпляр, учитель музыки — бывший массовик-затейник. Так он на новогодних посиделках изображал Деда Мороза и одновременно развлекал народ как умел. Ставил кого-нибудь из мужчин на стул, потом вызывал из публики женщину, завязывал глаза, давал ей в руки яблоко, которое она должна была просунуть мужику в левую штанину, пропихнуть вверх и перебросить в правую. Как тебе такой аттракцион?

— Здорово, — усмехнулась Женя.

— Это еще не все. Потом все вставали в круг — мужчины и женщины по очереди. Этот идиот выдавал кому-то одному полуметровую толстую палку, которую надо было зажать между ногами и передать соседу, вернее, соседке, — в то же место и без помощи рук.

— Надо будет взять на вооружение, — улыбнулась Женя, — у отца скоро гости…

— Ха-ха! Представляю себе Василия Демьяновича!.. Кстати, у вас тут, говорят, позавчера Сапрыкина укокошили? Ты слышала?

— Еще бы!

— Кошма-ар! Что говорит отец?

— Ни-че-го.

— А-а… Ну да, понятно. Вадик говорит, в МИДе такой переполох… А во вчерашней газете статья этого… как его… Хинштама… Не читала?

Женя покачала головой.

— Я газет не читаю.

— Ты? Не читаешь газет? Совсем? Слушай, Женька, ты вообще-то работаешь или сидишь дома?

— Работаю, конечно.

— Все там же? В «Московском курьере»?

— Я оттуда давно ушла. И с тех пор даже успела переквалифицироваться.

— В управдомы?

— Почти. Я теперь — ландшафтный дизайнер.

— Да-а? Как это тебя угораздило? С твоим, так сказать, пером, знанием языков и вообще… с твоей головой… заниматься фикусами?!

Женя улыбнулась.

— Ты так говоришь, потому что не знаешь их… Они — славные ребята… И главное, молчаливые. Если б ты знала, как мне надоела эта мышиная возня с кандидатами, депутатами и прочими деятелями…

— Понятно… Хотя и не очень…

— Ты за меня не переживай. У нас с Машкой все хорошо.

— Ну-ну. Хочешь, я тебе покажу, как мы жили в Париже? Я тут кое-какие фотки прихватила…

Лора достала из сумочки несколько фотографий и протянула Жене.

— Вот, смотри. Это мы с Вадиком на Елисейских Полях. Это у Лувра. Это, сама видишь, под Эйфелевой башней. А это, — она фыркнула, — первое сентября. «Дети, в школу собирайтесь, петушок пропел давно». Это я. Как тебе костюмчик? Ничего, да? В «Самаритэне» прикупила. А это наш завуч. Тот еще был тип. Представляешь, первого сентября все должны были играть в «Страну знаний». Выгоняли всех во двор, и детки носились между «станциями», которым он лично присваивал названия: «Читалкино», «Считалкино», «Поделкино» и тэ дэ…