Вивальди - [22]

Пока ходил в бухгалтерию за солью, все бился над мыслью, откуда в простом, хамоватом подростке столько полезной информации, и про аллигаторов она все знает, и про кулинарию.

Да, вот еще что важно. Эти ее маски вроде как чередуются. То она кулинарка, то она энциклопедистка. Она никогда не путает яйца с крокодилами. Такое впечатление, что ее определенным образом программируют, перед тем как сбросить на мою шею.

Вообще-то, надо бы это прояснить. А вот сейчас и проясним.

Когда я вошел, формулируя проникающий вопрос, она болтала с кем-то по телефону. Вмешательство в мои телефонные порядки меня раздражает не меньше, чем фамильярничанье с моим компьютером. Это мог быть клиент.

— Тебя, — протянула она трубку в мою сторону.

Я бросил салфетку с солью на стол, и она частично по нему рассыпалась.

— Здравствуй! — голос был неприятный и очень знакомый. Мне даже расхотелось есть.

— Узнал?

— Узнал, — сказал я упавшим голосом.

— Подполковник Марченко, — тем не менее, представился он, — у тебя телевизор далеко?

— Близко.

— Так ты включи его.

— Сейчас. А он уже включен.

— Посмотри — третий канал — что там делается в районе Носовихинского шоссе.

Я посмотрел, в районе Носовихинского шоссе было интересно. Там рядом с огромным митингом обманутых дольщиков фирмы «Строим вместе» произошел взрыв. Взорвался какой-то непонятный автобус. Рванул так, что все в клочья. Самое интересное заключалось в том, что автобус был гружен деньгами. По крайней мере, их было там очень много. Мешки с миллионами. Не инкассаторская машина, просто микроавтобус «Мерседес». Взрывом большую часть денег расшвыряло по округе.

— Ты что-нибудь понимаешь? — Мрачно спросил подполковник.

— Пока ничего.

— Вот ты сейчас садись и езжай туда.

— Зачем?

— Поедешь и расспросишь, что к чему. Что за деньги? что за митинг? кто организовал? кто пострадал? Видишь, там передают, что есть раненые. Кто эти раненые? Какова судьба денег? Видишь, пишут, что после взрыва обманутые дольщики не долго были в шоке. До приезда милиции очистили от рассыпанных денег территорию. А милиция, находившаяся на месте, участвовала в очистке.

— А мне-то там что делать?

— Я уже тебе сказал: твое дело — разведка. Перепиши имена всех, кого ранило, разузнай, откуда автобус, что за взрыв, узнай!

— Я не понимаю…

— Я сам пока еще ничего не понимаю, но уже кое о чем догадываюсь. Сам бы сгонял, но ты знаешь мое положение. И не зли меня. Твой Пятиплахов он далеко, а я вот он, хотя и в укрытии.

Майка подбрасывала на ладонях яйца, как картошки из костра:

— Сейчас почищу.

К месту взрыва нас, конечно, не подпустили, да я и не сильно прорывался. Мы побродили вокруг вдоль натянутых ленточек. Я попросил Майку снять меня на фоне дома с названием подходящей улицы, пригодится для отчета перед подполковником. Мы решили перекусить, вернее Майка решила, у меня все еще ее правильно сваренное яйцо стояло в горле. Она же требовала почти непрерывного кормления. Мы взяли горячие булки с серыми сосисками в заведении под названием «Русское бистро. Экспресс». Художник изобразил на вывеске мордатого усатого гренадера из времен войны с Наполеоном. Майка занялась булкой, я рассматривал вывеску. Еще пару дней назад сделал бы профессиональную стойку и полез за фотоаппаратом. Тут был явный состав преступления против культуры. «Бистро» — по затрепанной легенде — это приказ русского конного оккупанта парижскому трактирщику: мол, давай обслужи меня с максимальной скоростью. Отсюда, якобы, и пошло название закусочных ускоренного питания. Но вот слово «экспресс» в данном случае мне кажется явным перебором. Это уже предполагает обслуживание со скоростью торта в морду. Я вздохнул и не достал фотоаппарат. Не было сейчас во мне профессионала.

— А дедушка нашелся?

Я отрицательно помотал головой. Девочка прикончила еду, и желала общаться. Она весело облизывалась.

— Ты знаешь, из чего делают соевые сосиски? — Спросила она.

— Стой, мне надо позвонить. — Я не врал — подумал, что неплохо бы распросить Сагдулаева насчет этой истории со взрывом финансового автобуса. Наверняка к ним уже поступили хотя бы интересные слухи. Мне хотелось получше подготовиться к будущему разговору с подполковником. А то, что разговор предстоит, я не сомневался.

Сагдулаев оказался недоступен.

— Так надо же что-то делать. — Сказала Майка.

Наверняка мой взгляд был и пустым и отсутствующим.

— Вот, — она достала из кармана куртки сложенную газету. — Помнишь?

Я взял ее, теплая, затертая газета. «МК».

— Поедем поговорим с ними.

— С кем?

Она предлагала пообщаться с музыкантами, избитыми на прошлой неделе в подземных переходах метро. Зачем? Во-первых, ей это было почему-то очень интересно. Она ждала новой встречи со мной, потому что «они» никто не согласились с ней этим заниматься. А одну ее не отпускают.

— Кто это «они»?

— А, не важно, — махнула она рукой.

— Но я тоже не хочу этим заниматься.

— Но надо же что-то делать. Можно поехать искать дедушку.

— И ты знаешь, где его искать?

— Да.

Я кивнул: говори!

— В том доме с вышкой.

Я вспомнил дом с вышкой и, надо сказать, ничего безумного в предположении девчонки не увидел. Если вся остальная поверхность нашего незнания о том, где он находится, была идеально гладкой, то в этом месте явно ощущалась микроскопическая шероховатость. Почему мне самому это не пришло в голову? так обычно говорят в таких ситуациях. Я ничего не сказал. Не дал Майке возможности подрасти в собственных глазах. С ней и так непросто. А уж с загордившейся, хапнувшей лидерство в нашем тандеме, намучаюсь. Но, с другой стороны, надо все обдумать, что за домик? Князь там какой-то мутный, Кувакин, Сталинская шарашка, уже набор для небольшого борща… Но, в самом деле, не сунешься же прямо сейчас к воротам — тук-тук, а не спрятался ли здесь у вас некий странный дедушка?